Наталья Яковлева
НОВЕЛЛЫ
СТЕВО ДРАКУЛИЧ
С. Дракулич родился в 1919 году в Градине (Хорватия). Прозаик, поэт, драматург. Автор сборников рассказов «Станишина охота» (1955), «Волчьими тропами» (1957), «Плачущий великан» (1978), «Возвращение» (1981), романов «Что же дальше, полковник?» (1971), «Светлые ручьи» (1977), «Зачем я все это рассказываю» (1979).
Рассказ «Возвращение» взят из одноименного сборника.
ВОЗВРАЩЕНИЕ
Он увидел мать, как только вышел из машины: пустив в ход ногти и зубы, она вырывалась из рук огромного детины, который тащил ее назад, в корпус. Старуха кусалась, царапалась, валилась на колени — напрасно. Силач-санитар, что-то зло бормоча, без труда управлялся с нею.
— Не смей! — крикнул Андрия, потрясенный постыдной сценой. — Тебе бы лес рубить… Уголь в шахте, а не здесь, с больными…
Он выхватил старуху из могучих ручищ и уже нацелился было кулаком атлету в переносицу. Но не ударил: вокруг собирался народ.
— Разве можно так? Грубо, не по-людски, со старым человеком!
Санитар растерялся, покраснел, сделал шаг назад, прикидывая, по-видимому, как поступить — смешаться с толпой или скрыться в здании больницы. Бабка кинулась к Андрии, обняла и запричитала во весь голос, отчаянно, сокрушенно, будто наступил конец света.
— Не покинь, Андрия, сыночек, заступись, сыночек, за мать-старуху!
— Не бойся. Никто тебе больше ничего не сделает.
Из толпы санитаров, нянечек и случайно оказавшихся на месте происшествия людей вышел пожилой, в очках, врач с седой бородкой под нижней губой.
— Успокойтесь, прошу вас. Ничего страшного не произошло. Мелкий инцидент, только и всего.
У Андрии от возбуждения тряслись руки.
— Это не мелочь, доктор! С человеком надо обращаться по-человечески, а не как со скотиной!
Голос его звенел и срывался.
— Господин Ковачевич, не волнуйтесь, пожалуйста. Вашей матушке, похоже, у нас не понравилось. Что ж, естественно: болеть мало кому по душе… Но не можем же мы допустить, чтобы больные уходили из больницы, когда им заблагорассудится.
— А вы связывайте их!
— Да как вы можете говорить такое! Мы же хотим им добра, хотим вылечить, если это возможно.
— Хорошенькое добро! Что-то я не вижу ничего хорошего!
— Не покинь, сыночек! — умоляла бабка, дрожа от страха, что ее возвратят в палату.
— Не бойся, — сказал Андрия и вновь обратился к врачу.
— Извините… Я тут тоже, понимаете, наговорил всякого сгоряча… Сейчас мы все уладим. Я ведь приехал забрать мать. — Он солгал, ни на миг не усомнившись, что ему поверят.
Старуха обняла его еще крепче.
— Господь тебя наградит, сыночек! Солнышко мое жаркое, дождалась я тебя в моей темнице!
Врач колебался, явно смущенный; очевидно, ему не часто доводилось наблюдать такое.
— Боюсь, товарищ Ковачевич, состояние вашей матери не позволит нам пойти вам навстречу. Существует же какой-то порядок, да и наш долг перед больной… В ее интересах остаться на день-другой, мы доведем исследование до конца, пропишем лекарства…
— Не погуби, сыночек! Не покинь мать родную!
— Да помолчи ты, волки, что ли, гонятся за тобой!
Он тотчас устыдился собственной резкости и, крепче прижав к себе старуху, сказал:
— Не могу я ее тут оставить! Вижу, что рано выписывать, а не могу! Забираю под свою ответственность. Есть ведь, доктор, такие болезни и невзгоды, против которых медицина бессильна.
— И куда же вы ее повезете?
— А туда, откуда привез ее в город. Другого выхода не вижу. Рассказал бы я вам, доктор, про наши печали, да только долгий бы вышел рассказ. Мать я очень люблю, хотелось мне скрасить ее одинокую старость, а оно по-другому обернулось. Эх, да что говорить…
У старухи ожили глаза; в глубине их заискрилась радость. Она схватила руки сына — целует то одну, то другую.
Когда автомобиль выкатил из больничных ворот, мать, устроившаяся на заднем сиденье, оглянулась: утопающее в зелени и цветах здание осталось позади.