За ним приходят через двадцать минут. Их трое: фельдшер, какой-то член экипажа, который явно нервничает, и молчаливый амбал с мордой, словно вырубленной киркой, рожденный, чтобы наводить страх. Коннор готов к их появлению — насколько можно быть готовым в подобной ситуации. Спрятавшись за дверью, он поливает вошедших из огнетушителя и отнимает у кого-то пистолет. Транк-пистолет. Они все вооружены только транком. Коннор стреляет и успевает уложить на пол нервозного парня прежде, чем оружие выбивают из его рук.
Его пытаются схватить, но он уворачивается и убегает за дальний конец разделочной камеры, туда, где стоят готовые к отправке контейнеры с органами. Коннор прекрасно понимает, что дерется только из желания сохранить лицо. Сбежать отсюда нельзя, но если он сможет принести своим врагам хоть какие-то неприятности, устроив небольшую потасовку — игра стоит свеч.
Фельдшер пытается выманить его жалким враньем:
— Дюван только хочет поговорить с тобой! Тебе нечего опасаться!
Коннор не снисходит до разговоров. На одно мгновение в его голове вспыхивает мысль открыть крепящийся на петлях носовой обтекатель, расположенный как раз перед разделочной камерой[26]. Грузовой отсек самолета рассчитан на перевозку танков, а не людей. Если Коннор поднимет обтекатель, их всех вынесет в ледяную безвоздушную бездну в тридцать семь тысяч футов глубиной, а самолет грохнется на землю. Рубильник — вот он, под рукой. Коннор не стал бы колебаться, если бы не другие ребята в «заготовителе» и… и если бы где-то здесь, на борту, не было Рисы.
Наконец Коннора загоняют в угол и скручивают, но только после того, как он отвешивает им пару-тройку увесистых тумаков. Нападающие не отвечают ударами на удары — портить товар нельзя. Они даже не транкируют его. Наверно, все же вранье не совсем вранье. Может, Дюван и правда хочет поговорить с ним, причем сейчас, а не дожидаясь окончания его визита в Транкистан.
Связав Коннору руки кабельной стяжкой — достаточно плотно, чтобы он не вырвался, но так, чтобы не повредить кожу — они уводят его из «заготовителя», по дороге переступая через тело транкированного парня, который в своем глубоком забытьи больше уже не нервничает.
Коннора приводят в обширное, элегантно обставленное помещение в задней части самолета, где его ожидает Дюван. На стенке позади него расположена поразительная коллекция человеческих лиц, каким-то образом придающая фигуре Дювана дополнительную мрачную торжественность.
— Здравствуй, Коннор, — говорит он со спокойствием, которого не выказал при виде кончины Старки. — Меня зовут…
— Я знаю, кто ты такой, — обрывает Коннор. — Барыга с черного рынка, а остальное меня не волнует.
— …Дюван Умаров, — продолжает тот, не обращая внимания на выпад Коннора. — А ты довольно драчливый постоялец, как я погляжу. Как, скажи на милость, тебе удалось очнуться?
— Должно быть, канюля выпала, — говорит фельдшер. Глаза у него совсем заплыли после взбучки, заданной Коннором. — Аппарат должен был подать сигнал тревоги…
За спиной Дювана суетится Арджент, убирая с обеденного стола. Парень до того дрожит за собственную жизнь, что боится даже глаза поднять. Неужели и правда думает, что Коннор накапает на него начальству и потеряет единственного человека, которого с большой натяжкой можно считать союзником?
— Э, погоди-ка, — говорит Коннор, изображая крайнее потрясение, — а это случайно не Арджент Скиннер? — Он смотрит на парня с хорошо разыгранным изумлением. — Какого черта он здесь делает? И что у него с лицом?
— Эй ты, заткнись! — рявкает Арджент, подыгрывая Коннору, хотя и не так убедительно. — Я здесь из-за тебя, так что заткни хлебало!
Дюван, по-видимому, знает печальную историю их не сложившихся отношений — на что Коннор и надеялся — и проглатывает обманку. Вздох облегчения, который испускает Арджент, мог бы показаться подозрительным, если бы кто-нибудь уделил лакею хоть кроху внимания.
Дюван меряет Коннора взглядом:
— Окажусь ли я прав, если предположу, что это ты отправил Мейсона Майкла Старки к праотцам до того, как его расплели? — И, не получив ответа, добавляет: — Ну же, тебе что, нечего сказать?
Коннор пожимает плечами и удостаивает Дювана ответом:
— Классные носки, — говорит он с довольной ухмылкой.
Дюван неотрывно смотрит ему в глаза.
— Воистину. Это «сервельт», волокно из шерсти новозеландского оленя. Тысяча долларов за пару. Со скидкой. — Он отвечает Коннору точно такой же ухмылкой, отчего тот чувствует, что у него украли половину удовольствия.
— Скиннер! Принеси Коннору что-нибудь выпить. Лимонаду.
Арджент, в это время смахивавший пыль с органа, вздрагивает и нечаянно нажимает несколько клавиш. На стене перед ним три расположенные в ряд головы открывают рты и издают диссонантное созвучие. Коннор сглатывает и пытается уверить свой рассудок, что он этого не видел и не слышал.
— Должен сознаться, — говорит Дюван, — я намеревался потратить целую неделю, чтобы как следует накрутить покупателей перед твоим аукционом, но после того, что произошло с мистером Старки, единственное, чего мне хочется — это избавиться от тебя как можно скорее.
Он жестом подзывает амбала и фельдшера, и те хватают пленника, чтобы увести.
— Где Риса? — требовательно спрашивает Коннор. — Я хочу с ней поговорить! Если уж ты собираешься расплести меня, дай, по крайней мере, попрощаться!
— Глупости, — отмахивается Дюван. — Ни к чему усугублять ее скорбь.
Арджент приходит с лимонадом, но коварный стул, стоящий на его пути с правой стороны, наносит ему удар из слепой зоны. Врезавшись в него, Арджент роняет стакан на пол, чем исторгает из груди Дювана долгий страдальческий вздох.
— Прошу прощения, сэр! Прошу прощения!
— Перед Коннором извиняйся — это был его лимонад.
— Прошу прощения, Коннор.
— Все нормально, Арджент, — говорит Коннор. — Все путем. — И, повернув голову так, чтобы Дюван не увидел, подмигивает Скиннеру.
Дюван приказывает не только не развязывать Коннору руки, но держать его в полной изоляции.
— А мы он не транкировать? — спрашивает амбал на чем-то, смахивающем на английский. Акцент у него гораздо сильнее, чем у Дювана.
— Нет, — отвечает Дюван. — Разве можно наказать его сильнее, чем оставить наедине со своими мыслями?
48 • Арджент
За двадцать лет на этой земле Ардженту Скиннеру ни разу не удавалось претворить свои чаяния во что-то реальное. Мальчишкой он мечтал стать звездой футбола, но не позволило тщедушное телосложение, так что пришлось опустить планку до простого болельщика. Подростком он метил в звезды баскетбола, и хотя кое-какой талантец у него имелся, Ардженту не хватало упорства и целеустремленности. Поэтому он опять опустил планку и удовлетворился тем, что грел скамью в течение того единственного сезона, когда ему выпала удача попасть в школьную команду.
После окончания школы прошло больше двух лет, когда в круг интересов Арджента попал Коннор Ласситер. В течение этого времени Арджент приблизился к целям своей взрослой жизни не в большей степени, чем в детстве. Ардженту хотелось разбогатеть. Хотелось снискать уважение. Хотелось обожания прекрасных женщин, которые вились бы вокруг него стаями. Но, так же как и во всем остальном, ему не хватало дальновидности, требующейся для реализации подобных целей, поэтому пришлось в очередной раз опустить планку ожиданий. Все, чего он желал сейчас — это заработок, которого хватило бы на содержание его старой колымаги да на пиво — потусить с приятелями, такими же неудачниками, как он сам, и позлословить о людях, которым удалось претворить свою мечту в жизнь.
Вот тогда-то в его жизни и появился Коннор. Арджент искренне верил, что если он подружится с Беглецом из Акрона, то, уцепившись за хвост его сверкающего метеора, сможет подняться над посредственностью.
Из этого ничего не вышло.
Тогда Арджент решил прилепиться к матерому орган-пирату, благодаря которому в его, Арджента, жизни появится интрига и смысл. Ведь к тому времени у него имелся уже кое-какой опыт по части сбывания налево продуктов, стибренных из магазина, в котором работал. Ведь можно же это считать опытом операций на черном рынке? Ну почти? Арджент уже рисовал в мечтах свое радужное будущее в качестве орган-пирата.
26
Конструкция «Мрии» такова, что передняя часть фюзеляжа перед пилотской кабиной задирается кверху, давая доступ к грузовому трюму. Заднего грузового пандуса у «Мрии» нет.