Но нервное возбуждение не сразу спало, а потом вдруг Вирджиния фыркнула:
- Должно быть, он меня тоже возненавидел. Он ведь не знал, что ему досталось, пока мы спим не оказались перед епископом. Наверное, мое лицо под той диадемой привело его в шок.
Тетя Элла Мэй присела к Вирджинии на кровать.
- Вирджиния, - начала она, - я тебя люблю. Даже в детстве у тебя было чувство юмора. То, чего так не хватало обоим твоим родителям. Любой, кто умеет посмеяться над собой, мой лучший друг.
- Я не настолько тупа, чтобы не понимать, как я чудовищно выглядела, усмехнулась Вирджиния. - В то утро мама заставляла меня все время пить то кофе, то шампанское, так что лицо у меня совсем раскраснелось, и я даже не могла дышать под фатой. О, тетушка! Ну почему я родилась такой уродиной? Мама в молодости была хорошенькой - многие говорили, она была прелестной. И папа был красив, правда?
- Они были очень красивой парой, - согласилась тетя Элла Мэй. - Не знаю, Вирджиния, хватит ли у тебя силенок для другого потрясения.
- Что на этот раз? - спросила Вирджиния с легкой тревогой.
- Подожди минутку, - попросила тетя. - Я хочу, чтобы ты приподнялась немного.
Она подложила ей под спину взбитые подушки и велела:
- Закрой глаза. Это сюрприз, но очень приятный.
- Ты уверена? - Вирджиния вдруг испугалась. - Это случайно не какой-нибудь посетитель?
- Просто закрой глаза и доверься мне. Вирджиния послушалась. Она слышала, как тетя прошла в конец комнаты и тут же снова приблизилась к изголовью кровати.
- А теперь открывай, - скомандовала Элла Мэй. Вирджиния разомкнула веки и оказалась лицом к лицу с незнакомкой. Ей понадобилась какая-то доля секунды, чтобы понять, что тетушка держит перед ней большое зеркало. Затем ей пришло в голову, что она, должно быть, видит сон или на самом деле сошла с ума. На нее из зеркала смотрел кто-то, кого она раньше никогда не встречала. Эта девушка была, без сомнения, одного с ней возраста, с очень большими глазами на тонком худом лице, скулы слегка выделялись, подбородок резко обозначен, шея - длинная и изящная, а на плечах девушки лежали широкой волной мертвенно-белые волосы! , Вирджиния очень долго все смотрела и смотрела на себя, а потом спросила изменившимся почти до неузнаваемости голосом:
- Это.., действительно.., я?
- Ты всегда была такой, - улыбнулась в ответ тетя. - Но, к несчастью, жир спрятал то, что должно быть молодым, симпатичным, гибким и легким, и вместо этого появилось нечто нелепое и уродливое.
Вирджиния поднесла к лицу руки.
- Посмотри на мои пальцы, - сказала она, - и на руки тоже. О, тетушка! Я бы ни за что не узнала себя. А что случилось с моими волосами?
- При воспалении мозга у больных часто седеют волосы, - объяснила тетя. Но со временем цвет восстановится, когда ты снова будешь сильной и здоровой. Вот видишь, Вирджиния, какой хорошенькой девушкой ты оказалась в конце концов.
- Хорошенькой! Разве я могу быть хорошенькой? - удивилась Вирджиния, но глаза девушки в зеркале уже засветились слабым, недоверчивым огоньком радости. Это были темно-серые глаза с каким-то лиловым оттенком; глаза, окаймленные очень длинными темными ресницами. И тип лица, и маленький прямой нос, и изогнутые дугой брови, и гладкий лоб - все несомненно свидетельствовало о красоте.
- Я.., не верю... - проговорила Вирджиния и вдруг, в первый раз за все время как пришла в себя, разразилась рыданиями.
Тетушка тут же убрала зеркало и, вернувшись к кровати, уложила Вирджинию на подушки.
- Я.., не могу.., в это поверить, - прошептала Вирджиния сквозь слезы. Не могу.., поверить.
- Но это правда, - успокоила ее тетя, - а теперь, Вирджиния, постарайся заснуть. Если ты разволнуешься, то я пожалею, что дала тебе зеркало.
- Сон - такая потеря времени, - пожаловалась Вирджиния. - Мне нужно еще о многом подумать. - Но она тем не менее уснула.
Прошло две недели. Вирджиния уже настолько окрепла, что могла сама гулять по саду. Как-то после прогулки она сидела на веранде, где ее тетя лущила горох на обед.
- Я дошла до леса и вернулась, - похвасталась Вирджиния. - И ничуть не устала.
- Не очень увлекайся этим, - предостерегла ее тетушка.
- Во мне ощущение такой легкости, что кажется, будто ветер сможет поднять меня и унести прочь на верхушки деревьев, - засмеялась Вирджиния.
- Ты слишком худая, - деловито заметила тетя. - У нас сегодня на обед цыпленок. И если ты не съешь большую порцию, я отошлю тебя обратно в постель.
- Ты не сможешь быть такой жестокой, - запротестовала Вирджиния. - Кроме того, я хочу с тобой о многом поговорить. Знаешь ли ты, тетя Элла Мэй, что меня так занимала моя внешность, что я даже не нашла времени обсудить с тобой мое замужество?
- Я тоже собиралась поговорить об этом, - призналась тетя. - Видишь ли, сегодня утром я получила письмо от твоего мужа.
- Ты получила письмо от маркиза? - не поверила Вирджиния.
- Да, - подтвердила тетя. - Но теперь он стал герцогом. И знай, дорогая, что ты - герцогиня!
- Вот уж кем я никак не хочу быть, - возразила Вирджиния. - Ты должна от него как-то отделаться.
- Он очень внимателен, - продолжила тетя. - Пишет мне каждый месяц, интересуясь твоим здоровьем.
- Стоило ли беспокоиться? - удивилась Вирджиния. - Он получил деньги - те, которые мама заплатила за мой брак с ним, да и все остальные может забрать, если пожелает. Меня это не интересует. Пусть заберет все.
- И об этом я тоже хотела с тобой поговорить, - сказала Элла Мэй. Теперь, когда твоя мама умерла, ты сознаешь, что ты стала одной из самых богатых молодых женщин в Америке?
- Мне все равно, - равнодушно заметила Вирджиния. - Мне не нужно больше того, что у меня здесь есть. Тетя Элла Мэй рассмеялась.
- Такое счастье недолгое. Жизнь в этом доме скоро тебе покажется очень ограниченной, однообразной.
- И ты тоже так думаешь? - спросила Вирджиния. Тетя улыбнулась и покачала головой.
- Конечно же нет. Это мой дом. Я пришла сюда, когда вышла замуж, и поначалу мы были очень бедны.
Твой отец отлучил меня от семьи, потому что я вышла замуж по любви.
- О, тетя! А он жив? - спросила Вирджиния.
- Нет, дорогая, он умер два года тому назад. Вот почему я даже обрадовалась, когда настала необходимость за тобой ухаживать. Мне было очень одиноко без мужа. Детей у нас не было, а тут как будто появился ребенок - все те дни, когда ты лежала беспомощная, нуждалась во мне и полностью зависела от моего ухода за тобой.
- Все те дни! - машинально повторила Вирджиния. - Я никогда не спрашивала, тетя, но сколько же я здесь пролежала?
- Год и два месяца, - ответила Элла Мэй. Вирджиния пришла в ужас.
- Так долго! И я тебя не узнавала?
- Нет, дорогая, но зато теперь ты узнаешь, и это самое главное. Немногое в жизни принесло мне такую радость, как видеть тебя такой, какая ты сегодня.
Вирджиния взглянула на старомодное ситцевое платье, которое было на ней. Его пришлось одолжить у тетушки, но даже после того как платье ушили, оно было слишком широким в талии.
- Хорошо, что у тебя нашлось платье для меня, - сказала она и добавила:
- Одно я решила твердо, тетя. Я останусь здесь с тобой, то есть если, конечно, ты мне позволишь. Единственно, на что годятся мои деньги - это обеспечить нашу жизнь.
- Я не возьму твоих денег, - резко произнесла Элла Мэй. - Ни цента. Я еще отцу твоему заявила, когда он меня отлучил от семьи, что сама себя обеспечу и никогда у него не попрошу ни одной монеты. Я сдержала слово и не собираюсь нарушать его даже ради тебя.
- Не хочешь ли ты сказать, что тратилась на меня все это время? - спросила Вирджиния.
- Ты не требовала больших расходов, - улыбнулась тетя. - И если у тебя не было того комфорта, какой мог бы быть в дорогой лечебнице, то, по крайней мере, я выходила тебя своими средствами.