Почувствовав, что им дарована отсрочка, хотя и кратковременная, девушки еще раз обменялись заговорщическим взглядом и бросились по узкой лестнице наверх.
— Оденьтесь понаряднее, — крикнула Анна им вслед. — А ты, Амисия, непременно заплети косы и надень шапочку с покрывалом.
Амисия остановилась как вкопанная. Изящно очерченные брови изумленно поползли вверх. Анна чрезвычайно редко настаивала на таком полнейшем соблюдении правил для семейного ужина.
— У нас гость. Во всяком случае, сегодня он гость, но в дальнейшем ему предстоит стать членом семьи.
— Кто?
В глазах у Амисии засверкали золотые искры любопытства, а мысленно она уже представила себе бредовые картины — великолепный темноволосый незнакомец сидит рядом с ней за ужином.
Лица девушек светились ожиданием и восторженными надеждами — совсем как у детей перед раздачей рождественских подарков; Анна едва удержалась от смеха. Приняв самый суровый вид, женщина даже не подумала удовлетворить их любопытство, которое, как она надеялась, заставит их поторопиться, и требовательным жестом послала девушек наверх.
Они же, со своей стороны, стремясь поскорее переодеться к ужину и вовремя спуститься в парадную залу, взбежали по лестнице в коридор и почти уже миновали широкий переход, ведущий в кухню, где суетилось множество слуг, как путь им преградила маленькая пухлая женщина. Она стояла, уперев руки в бока, и весь ее вид выражал явное неодобрение.
— Орва, мы набрали ягод. Правда, набрали, — поспешила задобрить ее Келда.
Круглолицая кухарка пыталась изобразить на лице свирепое негодование, но при этом производила не более устрашающее впечатление, чем испуганная взъерошенная куропатка.
Улыбнувшись, Амисия поддержала подругу:
— Корзинки обе полные, только мы их оставили на лужайке. — Ее ласковая улыбка сменилась гримасой. — Но завтра утром мы за ними сбегаем.
Она оставила корзинки в лесу не нарочно, но это получилось очень даже удачно. Если их вечерний гость не прекрасный разбойник, то забытые корзинки могут послужить отличным предлогом для новой вылазки в лес, а уж там она постарается встретиться с ним.
— Никуда вы завтра не сбегаете, потому как мне приказано ничего такого вам не поручать — не то улизнете из замка, а после станете на меня кивать.
Орва погрозила им пальцем, но это не произвело должного впечатления, поскольку укоризненный жест сопровождался обычной веселой усмешкой.
Амисия, расхохотавшись, крепко обняла кухарку, к которой была нежно привязана, но при этом постаралась, чтобы та не прочла в ее глазах решимости добиться своего. И кухня, и внутренняя лестница башни располагались позади возвышения в парадной зале и имели общий проход в эту просторную палату; сейчас оттуда доносился звон посуды, свидетельствующий, что там накрывают столы для ужина. Этот звук заставил девушек поспешить; они взбежали на верхний этаж замка и вошли в их общую маленькую спальню рядом с комнаткой леди Анны и сэра Джаспера.
Оказавшись в каморке, одна из них налила воды из кувшина в таз, а другая достала из сундука два полотенца, и обе быстро ополоснулись, уничтожая следы дневного приключения. Освежившись таким образом, Амисия задумалась. Простое решение, которое ей предстояло принять, приобрело непомерно большое значение из-за призрачной возможности, что гостем окажется темноволосый незнакомец. Анна часто ворчала по поводу крайней скудости гардероба девушки благородного происхождения, но вплоть до сегодняшнего ужина это никогда не тревожило Амисию.
— Ума не приложу, что же это за гость такой? — вслух подумала Келда, надевая синюю рубашку-камизу. Затем она через голову натянула голубовато-серое верхнее платье и, оглянувшись на Амисию, увидела, что та потянулась за платьем цвета спелых персиков и что на лице у нее играет мечтательная улыбка.
— О нет! Ни в коем случае! — возмутилась Келда.
— Да я и сама знаю, что шерстяное платье сейчас не по сезону. — Амисия намеренно дала ложное истолкование протесту подруги и пояснила причину своего выбора. — Но оно легкое, а из-за этих каменных стен в зале всегда прохладно, даже жарким летом.
Кроме того, ей говорили, что это платье весьма выгодно подчеркивает ее изящную фигуру — соображение, которое вдруг оказалось важным.