Более того, последние из монстров были принесены в жертву человеком дважды — давно, когда убивали редчайших животных, и теперь, когда выходцев из прошлого объявили мертвыми задолго до их действительного исчезновения. Но реальность, как правило, сложнее академических схем.
Эпилог
Читатель имел возможность убедиться, что мир полон тайн и неведомых опасностей. Казалось бы, ученые просто обязаны по долгу службы исследовать их. Однако, как показано выше, это происходит далеко не всегда. Особенно, если речь идет о редких, необъясненных феноменах, непредусмотренных господствующими теориями.
«Святой Грааль воплощает людской поиск идеала и истинной религии. Святым Граалем XX в. является объективность, достижимая посредством науки. Объективность — это идеал, достижимый не более, чем святой Грааль», — пишет историк Н.С. Хезерингтон.
И борьба за истину не обходится без жертв. Таковыми, в частности, и являются опальные темы, которым посвящена эта книга. Советский философ А.Е. Левин наряду с неоспоримыми ценностями сообщества ученых, как «самокритичность, интеллектуальная честность…право на сомнение и на свободное выражение своего мнения», называет и… «право отказа от дискуссий, бессмысленных с точки зрения узаконенных сообществом норм».
А теперь представим, что происходит нечто, противоречащее узаконенным нормам. Например, в 1927 г. В.Е. Гейзенберг формулирует свое парадоксальное для классической физики соотношение неопределенности — одну из основ квантовой механики. И советский астрономический журнал «Мироведение» дает оценку открытию:
«Астрофизики должны подходить к проблемам изучения Солнца не со слепым преклонением перед авторитетом зарубежной буржуазной мысли, не с принципом неопределенности махиствующего Гейзенберга в кармане, а с критерием сегодняшних задач генеральной линии партии, а с запросами Наркомзема об освещенности солнцем парников и огородов». Впрочем, на демократическом Западе дела обстоят не лучше. Так, уже в наше время английский астроном Г. Бонди представил Королевскому Астрономическому Обществу статью, в которой осмелился на наглядных исторических примерах показать, что теория часто бывает более надежна, чем наблюдения астрономов. И совет общества большинством голосов отказал в публикации, несмотря на замечание члена совета Ф. Хойла: «Должна ли статья быть отклоненной потому, что ее утверждения правильны?»
Порой за «право отказа от дискуссий» приходилось платить высокую цену. Например, кратеры на Марсе впервые разглядел любитель астрономии американец Э. Меллиш в ноябре 1915 г. Но ему так и не поверили. Лишь после больших расходов на космический полет «Маринера-4» мир узнал о кратерах Марса и дал одному из них имя «Меллиш».
Французский любитель астрономии Ш. Бойе в 1957 г. решил загадку, над которой билось не одно поколение астрономов. Он открыл, что, судя по движению облаков, период вращения Венеры вокруг оси составляет около 4 суток. Известный астроном К. Саган в рецензии на статью Ш. Бойе авторитетно заметил: «Четырехдневное вращение теоретически невозможно и показывает, какой глупой может быть работа неопытного любителя». Лишь в 1974 г., после дорогого полета космической станции «Маринер-10», открытие Ш. Бойе было признано.
Наконец, профессор Киевского университета С. К. Всехсвятский в 1962–1965 гг. открыл кольцо вокруг Юпитера. Он обнаружил тень кольца на облаках планеты и даже наблюдал затмение кольцом спутника Ио. Все это интереса не вызвало. И только в 1979 г., после переоткрытия кольца космической станцией «Вояджер-1», С.К. Всехсвятскому была присуждена медаль астрономического совета СССР «За обнаружение новых астрономических объектов».
А сколько открытий так и остались непризнанными? Всегда ли правы авторитетные эксперты, выбрасывая в Лету еретические мысли? Ведь основу современного мировоззрения когда-то закладывали именно еретики (Н. Коперник, Дж. Бруно, Г. Галилей…). Кое-что из арсенала борьбы с инакомыслием той эпохи используется до сих пор. Подобно средневековому «Списку запрещенных книг» (Index Expurgatorius инквизиции), существует негласный список тем, неприличных в научном сообществе[4]. Как заметил американский астроном X. Арп, «хотя религия может заимствовать некоторый научный жаргон, наука, что более важно, перенимает методы религии». «И с девственной наивностью мы думали, что ученые были против сожжения книг и были чемпионами свободы, независимой мысли и экспрессии», — едко замечает У. Харт, автор статьи «Подавление инакомыслия в науке».