Тяжело быть обычной смертной девчонкой в этом суровом магическом мире. Словно намеренно мне и шага ступить не дают без напоминания о том, что я ничто и никто перед силами могущественными и неукротимыми.
Страшная оскаленная пасть клацает в каком-то миллиметре от моего лица, и чудовище сметается прочь смазанной тенью, в которую на миг обращается один из вампиров-близнецов.
Закипает страшная битва, где я только наблюдатель. Вампиры и огромный красноглазый волк. На спине его не то крылья, не то щупальца, которыми он пытается достать противников. Осыпается кирпичная крошка и осколками летит булыжник, всякий раз, когда зверь промахивается. Но кружат два Серебряных Ворона в своём смертельном танце, раскрыв крылья-клинки и на лицах их только холодная решимость.
Клинки вампиров серебряными росчерками разгоняют тьму, служа маяками, по которым я определяю, где каждый их них.
Порождение ночных кошмаров как будто крепнет с каждым мигом. Словно пьёт чудовище сгущающуюся кровь сумерек и всего лишь оттягивает момент для нанесения последнего удара.
В чём оказалась ошибка молодых воинов клана Серебряного Ворона, я не знаю. Не человеку наблюдать за такими стремительными битвами. Просто в один миг оба брата покачнулись, пробитые острыми шипами, увенчивающие жуткие крылья монстра и закричали единым криком, полным нечеловеческой боли.
Но как ни пытались они сорваться, ничего не выходило. А монстр лишь стряхнул их с гибких шипов, когда они затихли, и двинулся ко мне. И я знала, бежать поздно…
Я уже видела его клыки величиной с мужскую руку и алым огнём горящие глаза. Чувствовала опаляющее дыхание на своей коже… И прощалась с жизнью.
Больше некому спасти. Мои невольные защитники уже поплатились своими жизнями. Настал мой черёд…
Есть разное пламя. Рождённое чародейством смертоносное оружие. Неукротимый лесной пожар, жадный и беспощадный. Прирученный ведьмой огонёк, которой по сути своей огненный дух, ответивший хранительнице изначального знания. Робкое пламя свечи и пляшущий добрый огонь в очаге.
Но есть пламя небес, опаснее и коварнее которого нет на свете. Стремительными стрелами летит оно к земле и жалит так, чтобы не оставить и не малейшего шанса выжить.
Небесной молнией был тот, кто возник вдруг из мрака и обрушился на готового к последнему прыжку монстра. Не убил он его, но разъярил так, что чудовище позабыло обо мне, переключаясь на новую жертву. А воин отступал, уводя зверя от меня. Как и на вампирах, на нём был тёмный плащ, скрывающий и лицо и фигуру. Но яростно сверкающие клинки навели меня на мысль о том, что за сородичей решил вступиться старший из их рода. Более опытный и быстрый. Почему-то я даже не сомневалась, что он убьёт этого страшного зверя.
Голос сердца подсказывал мне это. Как и то, что нельзя бросать раненых сокурсников, иначе умрут. Пусть поёт сталь в руках воина-молнии и совсем ещё близко зверь, но я должна помочь…
Под близнецами растеклись большие лужи тёмной, практически чёрной, крови. Слишком много её они потеряли. Даже бледнее стали, хоть я и не знала, что такое вообще возможно. Некогда насмешливые, опасные, уязвлённые и оттого злые. Теперь они были беззащитными умирающими подростками, моими товарищами по Академии…
Я упала на колени между ними, не думая о том, что замараюсь, потому что чувствовала, как с каждой секундой утекает из них жизнь. Зашептала заветные слова, запрещая крови свободно вытекать из зияющих ран и затворяя их. Но этого мало. Я знала, что нужно для их спасения.
Знала, страшилась, но делала. Ибо промедление — смерть. И я достала из-за пояса атамэ и разрезала руки. Вот так. Прикоснулась своими ранами к холодным приоткрытым губам и замираю, позволяя своей крови свободно покидать тело.
Рядом ещё кипел бой, но это стало таким неважным, когда холодные пальцы ухватили мои руки, а в кожу вонзились острые клыки. Им мало моих ран и теперь я между ними как распятая. Падаю без сил, которые быстро уходят вместе с кровью, и закрываю глаза. Кидает в жар, а затем меня пробует на вкус мертвенный холод вечного небытия. Уже совсем не больно и не страшно. И осталось совсем чуть-чуть…
Не знаю, как и почему, но вдруг вижу перед собой чёрные омуты глаз. Кому поклоняются здесь, когда просят о достойном посмертии? Я помню. Мы проходили это совсем недавно. Богу Смерти и Лунного Света Халлэ. Это его глаза чернее тьмы, потому что настолько темны, могут быть только дороги и перекрёстки, по которым так и не прошли души тех, чьи жизни были безжалостно прерваны. Дороги миров. Да, это Халлэ. Потому что это в его волосы вплетено серебро лунного света, как вечное напоминание о том, что смерть это не только тьма…
Считается, что для того, чтобы Халлэ определил, куда душе направиться дальше, достаточно мимолётного взгляда. Хмурится он при виде душ нечестивцев и отправляет их в очистительный огонь на срок, равный их злодеяниям. И печально улыбается, когда смотрит чистые души. Берёт он их в ладони и легонько дует, даровав крылья, чтобы смогли они выбрать путь и продолжить череду перерождений.
Моя душа же замерла, потому что кажется, будто целую вечность смотрит на меня божество.
— Халлэ? — спрашивают непослушные губы и голос мой едва слышен даже мне самой.
— Спи, — говорит бог, прикасаясь губами к моему лбу, укрывая покрывалом мрака.
Становится тепло и сил сопротивляться сну, больше нет. Только и успеваю подумать об одном. А что значит поцелуй Халлэ?
***
Пахнет душистыми лекарственными травами, вобравшими в себя весь жар полуденного летнего солнца. Пряный запах пропитавший воздух, обнимает тёплыми кольцами. Уютно и хорошо.
Я до сих пор до конца не понимаю, где нахожусь, но по телу разливается такое тепло и нега, что не очень и хочется знать. Приятно лежать с закрытыми глазами, чувствовать кожей чистые и нагретые простыни. Вдыхать чуть горьковатый травяной запах.
Слышать потрескивание огня в камине. И даже видеть сквозь закрытые веки красные всполохи.
— Влада.
Голос того, кто зовёт меня по имени, кажется знакомым. Только интонации непривычные. Чувствую лёгкое теплое дыхание на своей коже, прикосновение к своему лбу и открываю глаза. Передо мной не чёрные глаза Халлэ, а синие, как небо безоблачным осенним днём. Прекрасная и страшная сказка закончилась. Я всё-таки жива.
— Влада.
— Тир, — узнаю я, наконец этот голос. Но мои губы слушаются меня с трудом.
— Погоди.
Он отходит, чтобы снова появиться передо мной с чашкой чего-то горячего. Одна рука скользит под мои плечи, помогая приподняться. Запах трав становится более резким.
— Пей, — просит эльф.
Я послушно подчиняюсь, прикасаясь губами к чашке и в рот льётся горячая жидкость, вкуса которой сначала не чувствую, потом она становиться горькой, но оставляет сладкое послевкусие. Становится настолько жарко, что кажется, будто огонь разлился по венам.
— Умница, — хвалит меня мужчина и убирает чашку и руку, позволяя лечь обратно.
Мучительно пытаюсь понять, что произошло и почему я так слаба. Но мысль ускользает, не дав поймать себя за хвост.
— Спи, — снова говорят мне и чудятся чёрные бездонные очи бога с волосами, в которых затерялся лунный свет. И слышится его шёпот.
— Халлэ… Халлэ…
Но сон уносит меня в своих тёплых ветреных объятиях. И мне снится знакомое озеро. То самое, где закончился мой первый полёт на метле. Тогда я не обратила внимания на то, как здесь красиво. Как песчаный берег становится каменистым, где на влажной гальке лежит груда округлых валунов. Они тоже блестящие от ночной росы и словно нежатся под лунным светом.
На самом большом камне сидит паренёк приблизительно моего возраста. Рыжие волосы, в темноте кажущиеся красными, разметались по худым плечам и спине. В руках он рассеянно держит дудочку, а в глазах застыло выражение потерянности. Приблизившись, я понимаю, что он ещё и босиком. Заметив моё приближение, мальчишка вскидывает голову.
— Привет, ведьмочка, — говорит, улыбаясь как-то печально и неуверенно.
— Привет, — эхом откликаюсь я. — Тебе не холодно?