– Вы не возражаете, если я подожду? – спросила девушка у Эбби.
Она продолжала прижимать к груди конверт, словно опасаясь, что кто-нибудь попытается украсть его у нее. Эбби обычно чувствовала то же самое в отношении своих работ. И больше всего в отношении своего романа, а не экспериментальных пьес, которые Айван побуждал ее писать. Некоторые из них казались ей надуманными и неестественными. Но она доверяла Айвану.
– Конечно, не возражаю, но он может вернуться очень не скоро, – сказала Эбби девушке. – Мне кажется, что он собирался куда-то по делам.
Эбби немного раздражало то, как эта девушка стоит здесь, словно ожидая пришествия мессии или предсказания оракула. Эбби испытывала то же самое по отношению к Айвану. Его собственные сочинения были какими-то бесплотными и странными. Но он так много знал об экспериментальных театрах, что Эбби считала его одним из незаслуженно игнорируемых гениев своего времени. И было видно, что эта девушка думает точно так же. Она села на второй ряд и приготовилась ждать, а Эбби дрожащей рукой продолжила рисовать декорации. Она рисовала огромного дьявола, который понадобится во втором действии, и вся была заляпана красной краской, которая казалась капельками крови в ее волосах.
Девушка просидела два часа, не издав ни звука, читая книгу, которую принесла с собой. Эбби почти забыла о ней. И когда появился Айван, он вышел на сцену и улыбнулся Эбби, подходя к ней.
– Как продвигается работа? – спросил он, имея в виду дьявола, которого она рисовала. – Надеюсь, что он вселяет ужас.
Их глаза встретились, и Эбби почувствовала слабость в коленях, как бывало всегда, когда Айван смотрел на нее. Он словно гипнотизировал ее, и для него она сделала бы что угодно. Вдруг девушка, которая до этого молча сидела во втором ряду слабо освещенного зрительного зала, заговорила. Эбби, совершенно забыв про нее, выключила свет в зале и оставила только яркие огни рампы, освещавшие работу. Айван при звуке голоса повернулся и изумился, увидев девушку, смотревшую на него с обожанием, которое Эбби очень не понравилось. Атмосфера внезапно сделалась зловещей.
– Что вы здесь делаете? – с явным удивлением спросил Айван.
– Вы сказали, что я могу принести вам свою пьесу и вы ее почитаете, – напомнила ему девушка.
– Да, верно, – сказал он так, словно совсем забыл о своем обещании, и улыбнулся ей.
Морган всегда сравнивала его с Распутиным, когда дело касалось женщин. Саша считала, что он просто подонок. Но Эбби видела в нем что-то, чего не видели подруги. – Я прочту ее в воскресенье или в понедельник, когда в театре не будет представлений. А потом сообщу вам свое мнение. – И тут ему в голову пришла идея. – Вы не хотите пойти со мной выпить кофе и рассказать о своей пьесе? – предложил Айван. – Вы объясните мне, что именно хотели сказать этой пьесой, так чтобы я не упустил главную мысль.
Эбби не хуже его знала, что пьеса не нуждается в пояснениях драматурга, она должна говорить сама за себя. Но она ничего не сказала и продолжила рисовать, притворяясь, что не слышит их разговора.
Девушка моментально приняла приглашение, и спустя несколько минут они ушли из театра, разговаривая о пьесе и о ее главной идее. На мгновение Эбби почувствовала тошноту. Она уже слышала все это раньше. Он говорил ей то же самое в течение последних трех лет. И Эбби видела, как он флиртует с другими девушками, с актрисами, которые приходили на прослушивание, или с молодыми режиссерами, ищущими работу. Она никогда всерьез не беспокоилась об этом и не чувствовала в этом угрозы для себя. Но в этот раз, по какой-то неведомой причине, Эбби запаниковала. Девушка выглядела невинной, но весьма решительной, и Айван так заинтересованно разговаривал с ней.
Он вернулся часом позже, без девушки, и объяснил Эбби, зачем он устроил эту встречу, чтобы она не беспокоилась. Он не хотел расстраивать ее.
– Ее папаша – настоящий денежный мешок, и он готов финансировать любую ее пьесу, если кто-нибудь возьмется ее поставить. Я уверен, что она не написала ничего стоящего. Но нам нужны деньги, и, если ее богатый папочка поможет нам выпутаться из долгов, я готов прочитать все, что угодно, лишь бы удержать театр на плаву. Это нам не повредит. – По крайней мере, это объясняло, почему он хотел поговорить с девушкой и выглядел таким заинтересованным ее пьесой. – Иногда приходится заниматься проституцией ради всеобщего блага. Не как твои родители, продавая себя миллионам ради коммерческого успеха. Но иногда в нашей жизни появляется ангел, и ее отец может оказать нам поддержку, в которой мы так нуждаемся.