Пыль, лежавшая всюду, не поразила её. Её поразило лицо, которое печально смотрело на неё с портрета. Это было её лицо!
Она подошла ближе. Живые глаза с портрета пристально смотрели на неё. Девушка отвела свой взгляд. Но глаза, казалось, сверлили её насквозь, и она снова стала смотреть в них.
– Нет, это не я, – сказала она.
И повторила громко:
– Что ты так смотришь на меня? В чём ты меня упрекаешь? Ты меня ни в чём не можешь упрекнуть. Я ждала… Ведь ты – это не я? Я тебе сейчас докажу это.
Она взяла со стола круглое зеркало, стряхнула с него пыль и прислонила к стене рядом с портретом.
Она по очереди стала смотреть на рисунок и на своё отражение в зеркале.
– Неужели это я? Нет, ты – это не я! – в последний раз воскликнула девушка, бросив зеркало на пол. Зеркало брызнуло мелкими осколками.
Девушка медленно приблизилась к портрету, решительно взмахнула рукой, пытаясь ударить… Глаза на рисунке отразили ужас – они не могли защититься. Удар за ударом посыпались на рисунок. И в тот же миг девушка почувствовала тупую боль на своём лице.
– Сколько я ждала тебя, ждала изо дня в день? Сколько страданий и мук вытерпела? Зачем ты покинул меня семь лет назад? Зачем ты принёс этот портрет? – обращалась она к своему невидимому другу.
Силы покинули её, она в беспамятстве опустилась на пол.
Глаза матери, наблюдавшие за драмой с противоположной стены, помутнели, лицо стало медленно бледнеть, и изображение на бумаге исчезло.
Художник же, почувствовав, что в эти минуты в его доме творится что-то страшное, мчался из лесу…
Он ворвался в открытую дверь. Но он не успел. От увиденного в комнате взор его затуманился, он сел на пыльный пол и силы покинули его.
Резкая головная боль пробудила художника. Солнце немилосердно жгло голову. По лицу струился пот. Сердце учащённо билось, вот-вот – и выскочит из грудной клетки.
– Это только сон, это всего лишь сон, – прошептал он, – но какой это скверный сон.
Он знал теперь, что ему делать. Он развязал свой мешок. И все порошки заготовленных с таким трудом красок один за другим начал развеивать вокруг себя.
– Дело вовсе не в вас, – говорил он. – Теперь я знаю, в чём дело.
Он достал из кармана куртки те самые старые краски в картонной коробочке, которыми в детстве написал портрет своей матери. Он развернул лист бумаги, последний оставшийся от большого рулона.
Набрал из ручья воды. И взмахнул кистью.
– Сейчас я напишу тебя, – прошептал он, – а после этого я вернусь к тебе.
Овал лица. Вьющиеся жёлтые локоны. Серые глаза.
– Сейчас сделаю твою давнюю улыбку.
Но кисть вдруг перестала слушаться. Улыбка не получалась. А взгляд был настолько печальным, что художник не знал, что делать. Отчаянием и болью вновь захлестнуло его сердце.
– Неужели всё-таки что-то случилось? – прошептал он.
Портрет был готов. Взгляд с бумаги пристально смотрел в его глаза. И он никак не мог оторваться от него. Он смотрел так долго, что в глазах зарябило.
И вдруг лицо стало уменьшаться.
Размываться.
Вместо локонов появились белые с жёлтой подпалиной перья.
Нос обратился в клюв.
Перед художником на чистом листе бумаги сидела птица. Но взгляд её был человеческий, столь глубоко печальный, что художник инстинктивно протянул руку, чтобы погладить птицу по головке.
Но она испугалась, встрепенулась, взмахнула крыльями и взлетела.
Птица сделала над головой потрясённого юноши три круга и, издав прощальный крик: «Ищи меня!», растворилась в бездонном небе.
Художник положил старые краски в карман и, не поднимая с земли брезентового мешка, отправился в обратный путь, в конце которого он не знал, что его ожидало».
Луна по-прежнему мертвенным светом озаряла долину и скалу, перед которой я стоял. Огненный текст на камне погас, но я помнил каждое слово, только что прочитанное мною. История потрясла меня до глубины души.
Долго стоял я на одном месте с закрытыми глазами, пытаясь подольше сохранить в памяти видение, пока озноб не заставил меня очнуться. Я открыл глаза – скалы, перед которой я только что стоял, не было. Она исчезла. Только высокий сухой ковыль шелестел вокруг от лёгкого ветерка. Мне ничего не оставалось, как покинуть это загадочное место и вернуться домой.
В ту же ночь я сел за компьютер и, не упуская ни малейшей детали, записал прочитанную на камне историю. После завершения работы лишь одна мысль волновала меня: встретился ли молодой художник со своей любимой девушкой, счастливой ли оказалась их встреча. Почему-то с полной уверенностью я могу сказать, что – да, они вновь соединились… Иначе всё оказалось бы напрасным.