– Я думала, конец, – прощебетала жена. – И зачем только сюда приволок нас. Как-нибудь бы и на селе приспособились. На свиноферму переселились бы…
– Молчи, – оборвал воробей, у него ещё не прошёл приступ злости, – свиноферму давно развалили.
– А вдруг он сейчас приведёт своих дружков, что тогда? Ты не о себе думай, ты о нас подумай, у тебя еще троё.
– Ладно, – поостыл воробей, – полетели куда-нибудь.
И не тронув хлебной корочки, они вспорхнули с освещённого места и перелетели под дерево, где было темно и безопасно.
Первая ночь была голодной. Детишки несколько раз просыпались – жалобно просили есть. Мама вталкивала в их раскрытые клювики жёваные комочки листьев, воробьята засыпали.
А наутро воробей решил действовать. Только в чём должна заключаться его деятельность, он ещё не представлял. Он перелетел с Казанского вокзала на Ленинградский, потом на Ярославский. Многолюдье ему стало нравиться: приятно кружилась голова. Ощущение было такое, словно он наклевался семян конопли. Как-то по глупости, ещё в юности, его уговорили воробьи-оторвы попробовать таких зерён и остатки браги, которую деревенские бабки выливали в канаву. После этой дегустации воробей чуть не умер: он не мог пошевелить ни крыльями, ни лапками, еле-еле его отходили. И тогда он понял, что наркотики и алкоголь – это смерть.
Пристрастие к ним сельские воробьи категорически осуждали. Философия их была такова: в каждом воробье есть фитилёк жизни; пока клюёшь пшеницу или просо, фитиль не горит сам по себе, а чуть только начнёшь употреблять наркотики или алкоголь, будет сгорать сам фитилёк, а вместе с ним сгорит и воробьиная жизнь. И всё – конец!
Воробей думал об этом, сидя на крыше зелёного киоска. Вдруг к нему опустился некий городской воробей.
– Что, попал в переделку? – дружелюбно спросил тот.
– А как ты узнал? – простодушно ответил сельский.
– Не трудно заметить. Ты с периферии?
– Я из Горьковской области.
– Сразу видно. Сюда прилетел, чтобы жить? Трудно это. Послушай, что скажу.
– Есть хочу, со вчерашнего утра в клюве ни крошки.
– Полетим со мной, я тебя угощу.
– Спасибо тебе, добрый друг.
Они залетели за какую-то пристройку, там городской указал на кучку варёного риса из пирожка:
– Ешь.
– Мне бы надо и детишкам, и жене отнести.
– У тебя с собой ещё и жена, и дети? Приведём их сюда. Помогать надо друг другу. Я тоже когда-то прилетел в столицу из пригорода. Хотя, по правде сказать, в пригороде лучше было. Но тут привык и уже не хочется улетать обратно. Да и мнение какое там обо мне может сложиться?
– А как же мне теперь быть?
– Прожить здесь действительно легче. Еды валяется везде много, – начал рассказывать городской. – Но дело в том, что тебе не позволят брать еду в любом месте. Вся Москва поделена на зоны питания. И каждая группа воробьев живёт и питается строго в определённой зоне. Летать можно везде, а вот если проголодаешься… Воробьи жестоко расправляются с теми, кто захочет схватить чужую крошку. Так что прежде всего тебе нужно найти группу, которая согласилась бы принять тебя. Это нелегко. Знаешь, сколько в Москве воробьёв, которые не принадлежат ни к одной группе? Они промышляют воровством, летают по десятку и воруют где-нибудь на людных местах, около скамеек, где люди сидят. Их называем попрошайками или без регистрации. Это самые нахальные воробьи: они даже у голубей отбирают кусочки хлеба. Голуби – добродушные птицы, а этот нахал подлетит, выхватит из-под самого носа и улетит. Мы ведём с ними борьбу, но что толку. Их прибывает с каждым днём. Так что твоя участь могла бы быть точно такой же. Но я попробую поговорить со своим Главным: скажу – родственник. Может, удастся тебя пристроить.
На другой день городской воробей отыскал на Ярославском вокзале простодушного. Он принёс большую корку хлеба, чтобы накормить детишек.
– Ну что? – с нетерпением спросил простодушный, – есть новости?
– Есть. Главный просит сегодня подлететь к нему, он тебя посмотрит. Держись храбрее. Он это любит.
– Возьмёте меня в свою группу?
– На сто процентов не гарантирую. Но шансы есть. Я рассказал о тебе. Он пригласил, может, понравишься.
Жена попросила:
– Долго не задерживайся. Мы будем ждать и волноваться.
Пока летели к месту встречи, простодушный выслушал вот что:
– Главный, – рассказывал новый знакомый, – субъект немного странный, как, в общем, все Главные. Его надо в любой миг угадывать. Чуть прогадаешь, попадёшь в немилость или, чего хуже, вызовешь к себе отвращение. А знаешь, чем это грозит? Вмиг изгонит из группы. Мыкайся потом. Мы все стараемся ему угодить. Если, к примеру, левый глаз у него чешется, лучше пережди, никаких идей не предлагай. Или вот – сжатые в кулак лапки – жди разноса за самые лучшие куски пирога, которые ты принёс в общую кучу. Тут тоже не суйся, пережди. Да это целая система тонкостей угадывания – пока всё узнаешь, не один месяц пройдёт. Потому и уходят из группы молодые: не хотят мириться с такой системой или не сумеют выслушать до конца все советы старших, стреляных воробьёв. Но ближе к сути. Сейчас Главный делает ставку на молодежь. Почему? Как-то он пронюхал, что старые воробьи утаивают крошки добычи, прячут в укромных местах, чтобы потом съесть. Короче, воруют. Взбесился Главный. Он тогда ещё в демократию играл, собрал собрание и устроил настоящий разнос подозреваемым. Мол, доверие моё подрываете, и не только моё, а всей группы. Мы молчали, что возразишь. Все ведь так делали, все утаивали, иначе после деления добычи нам перепадали худшие крохи, лучшее шло в фонд встреч. Главный ежедневно устраивал разные приёмы и встречи с другими Главными и всем нам внушалось, что на этих встречах группа не должна ударить лицом в грязь: на стол – самое вкусное. После собрания Главный относится ко всем подозрительно, никому не доверяет, а старых потихоньку при удобном случае выдворяет из группы. Так что у тебя есть шанс попасть в группу. Самое важное: держись на собеседовании естественно, утаи провинциальные привычки и смотри не проговорись, что притащил с собой семью. Он этого не потерпит, и карьера твоя на корню сгниёт. Скажи, холостой и до конца жизни не спутаешь себя семейными узами. Сегодня у нас что? Четверг? Благоприятный день. Лучше всего с ним дела решать по четвергам. А час который? Три? Хорошо: он подремал после обеда, настроение должно быть благодушное. Так что кольцо обручальное сними, зарой здесь в траве. Всё в порядке, держись молодцом!