Помимо Инспектора на борту было ещё четверо рослых, сложенных, как Аполлоны, таниан. Они были отличными ребятами — находкой для любого следователя, для них не нужен был никакой детектор лжи. Инспектор был по сравнению с ними образцом непроницаемости, у его же соплеменников даже малейшие чувства отражались на лицах. Земляне были для них сущими чурбанами с замёрзшими чертами.
Тания принимала участие в последней межзвёздной войне. Её история насчитывала восемьдесят тысяч лет и тоже знала взлёты, падения. За это время гуманоиды не превратились в мыслящие сгустки материи и не стали суперами. Единственно, все без исключения были в отличной спортивной форме, но выглядели как обычные люди. По-русски члены экипажа не говорили, хотя, скорее всего, просто придуривались, зато понимали всё и даже под конец стали въезжать в анекдоты и шутки, заливаясь искренним смехом.
Инспектор почти всё время проводил в своей каюте, предаваясь каким-то сложным вычислениям. Он полулежал в просторном, похожем на расплывшийся кусок сгоревшей резины, кресле, предупредительно принимавшем формы тела и отвечавшим малейшим желаниям человека. Перед инопланетянином переливались в воздухе разноцветные объёмные фигуры и иероглифы. Они танцевали какой-то свой, понятный только посвящённым, танец, и Инспектор направлял его, дирижируя своими тонкими музыкальными пальцами. Земляне исправно пытались донимать его вопросами, а он неизменно уходил от конкретных ответов. Так что выяснить удалось немного. Стало только ясно, что тарелка является кораблём средней дальности — пятьсот светолет. В числе прочих она совершала рейсы на Землю, но нечасто.
— Те НЛО, которые мы видим — ваши? — спросил однажды Степан, дождавшись, когда Инспектор обратит на землян внимание.
— Вряд ли. Земля находится на задворках Галактики и по большому счёту Звёздное Содружество она не интересует. Таких миров миллионы. Но по ряду причин ваша планета является проходным двором для иных сил. И, возможно, полем эксперимента каких-то высоких цивилизаций.
— Каких таких сил? Каких таких цивилизаций? Какого эксперимента? — возмутился Степан.
— Мало ли, — пожал плечами Инспектор, и опять ужом выскользнул, ушёл от ответа.
Земляне оказались в ситуации, мягко говоря, стрессовой. И Лаврушина удивляло, насколько спокойно он воспринимает всё происходящее. Напрашивался вывод, что инопланетяне каким-то образом подавляют эмоции гостей. Иначе у тех давно перекосилась бы набок крыша, и друзья стряхивали бы с комбинезонов космических бегемотиков.
На десятые сутки (по земному исчислению, далее для удобства исчисление времени и расстояний приводится в земных единицах, а не в стандартных для Галактического Содружества, Тании и Химендзы) Инспектор объявил:
— Приготовиться. Посадка через три часа. Земляне могут провести это время в рубке.
Это был царский подарок. Друзья сразу поняли это. Но окончательно осознали, насколько он щедр через час, когда корабль вышел из сверхсветового режима, и по телу прокатилась упругая холодная волна — последствия перехода.
Земляне висели в рубке в сетях силовых полей рядом с Инспектором и заворожено глядели на разрастающуюся Звезду Шоинн.
Корабль быстро сбрасывал скорость — с почти световой до тысяч, а потом и сотен километров в секунду. Гравиблокираторы ломали пространственную структуру, гася гигантские перегрузки, которые в миг раскатали бы и экипаж, и сам корабль в блин толщиной в микрон.
— Тания, — инспектор кивнул на голубой шарик прямо по курсу.
Это был какой-то ювелирный салон! Планета была щедро опоясана жемчужными и изумрудными ожерельями космических станций, в небе сияли бриллианты четырёх лун.
— Две луны естественные, — предугадывая вопрос, произнёс Инспектор. — Две — естественные. Их соорудили четыре с половиной тысячи лет назад, когда увлекались гигантскими проектами. Большим станциям внутреннего кольца — семьдесят две тысячи лет. В послевоенный период регресса и смут космос был закрыт. Космическое строительство началось вновь восемь тысяч лет назад.
Лаврушин поёжился. Земные археологи за такую древность душу бы заложили. Он улыбнулся, вспомнив своего приятеля-археолога, который тряс какими-то жалкими браслетами и жёлтым черепом и кричал, что им двенадцать тысяч лет и этот факт невероятно расширяет границы познания.
Корабль, не снижая скорости, шёл прямо на планету. Та превратилась в гигантскую чашу, кипящую белыми облаками, синеющую морями и океанами, зеленеющую гигантскими лесными массивами.