Что оно означало? То, что перспективные, направленные на третье тысячелетие разработки должны были сегодня в унисон захрустеть баксами. Не сыпется баксовый дождь? По боку направление. Прикрывались целые лаборатории. Завлабы уходили в челночники, лаборанты - в банкиры, лаборантки - на панель. Единственно, кто чувствовал себя отлично - новая, самая перспективная, лаборатория экономических проблем. Там все собрались как на подбор - прилизанные, мытые «Тайтом», чищенные «Аквафрешем», выглаженные, при галстуках очкарики. Они все время улыбались и говорили с особым шармом - с английским пришептыванием. Зарплату получали не в россиянских древесностружечных деньгах, а в полновесных баксах и прославились экономическим открытием, явившимся блестящим продолжением теории бессмертного Шарикова. Тот предлагал решить все проблемы просто - собрать все имущество и поделить. Мыслители из экономической лаборатории пошли дальше - взять все, собрать, да загнать, лучше дешевле, или задаром, а еще лучше - отпетому жулью. Главное создать класс, которому есть что терять, тогда «коммуняки поганые» никогда не вернутся. А экономика авось сама наладится. Или не наладится.
В лабораторию к Лаврушину повалили желтолицые господа с подножья Фудзи. Их косые глаза все замечали. Тут он и вспомнил о САМООКУПАЕМОСТИ, от имени института всучил самураям генератор Н-излучения, разгоняющий до космических скоростей эворлюцию ждивых систем. Отдавал он его с чистым сердцем. Лучшие оборонщики СССР сломали зубы и завернули мозги, пытаясь понять его принцип или на худой случай добиться схожего эффекта. Без толку. А куда там японцам и американцам. Отдал Лаврушин покупателям и всю свору животных уродов - жертв Н-облучения. И даже гигантский муравейник, выросший под действием излучения - он японцев почему-то поразил больше всего. Они подогнали огромную платформу, при помощи хитроумного погрузчика подцепили муравьиную кучу и увезли ее в сопровождении мигающего гаишевского «Форда». Иены, или чем они там расплачивались, позволили продолжить запланированные работы, выплатить зарплату сотрудникам за последние полтора года.
В честь этого друзья и пили. Степан курил «Мальборо», которое презентовали японцы. Он после путешествия на Танию начал много курить.
- А ты знаешь, что это такое? - Лаврушин кивнул в сторону уродливого аппарата, занимавшего угол комнаты.
- Фиговина, - коротко определил Степан.
- Генератор пси-поля.
- Опять?!
- Ага.
Степан мутным взором окинул аппарат, который походил на выпотрошенный холодильник, хотя был гораздо меньше прошлого чудовища и выглядел куда лучше. Предыдущий генератор развалился после памятного путешествия в пси-мир, где друзей едва не расстреляли белогвардейцы, и все попытки воссоздать его были безуспешными.
- Дела-а, - протянул Степан. - Работает?
- Как зверь.
- А чего, - махнул рукой Степан. - Пригодится. Бизнес организуем.
- Какой бизнес?
- Туристов возить будем в пси-миры.
- Или рэкетиров укрывать от милиции и конкурентов.
- А давай вообще эмигрируем. В «Кубанские казаки». Или в «Девять дней одного года».
- Или в Хичкоковский фильм... Ну что, испытаем?
Был бы Степан трезв, глядишь, и обошлось бы. Но он был порядком под мухой. Хотя в нем еще тлел слабый огонек осторожности.
- А как вернемся?
- Проще простого, - Лаврушин вынул из письменного стола две коробочки, напоминавшие транзисторные приемники. - Автономный блок экстренного возращения.
Степан взвесил его на руке, и с пьяной бесшабашностью махнул рукой.
- А чего? Поехали!
- Ишь, - ворчал Мозг. - Гулёны. Меня одного оставляете!
- Ага, - кивнул Степан.
- Полудурки...
Лаврушин вставил в аппарат деталь, извлеченную из телевизора «Сони», который ему позавчера презентовали япошки. Щелкнул переключателем...
Рядом оглушительно бабахнуло. И земля заходила ходуном.
***
Гранатными осколками разлетелся кирпич. По щеке Лаврушина чиркнуло.
Друзья бросились за развалины, прижались к полуразрушенной толстой кирпичной стене. И провели в скрюченном положении, боясь поднять голову, минут десять.
- Где мы? - проорал Степан.
Опять прогрохотало, и за разрушенной стеной поднялся столб пыли. Друзья вжались в землю.
Все затихло. Лаврушин выглянул из-за развалин.
Вокруг простирался серый, неуютный город. Половина домов была разрушена. Некоторые все еще возвышались обгоревшими остовами, их перекрытия выгорели, но закопченные черные стены чудом устояли - это были готовые распасться в любую секунду трупы домов, из которых ушла жизнь, но которые еще сохранили часть внешней оболочки, и от того выглядели еще ужаснее. В городе правили бал война, безумие и смерть.