Кончилось все через секунду. И вовремя. Продлись этот раздрай еще чуток - и друзьям бы конец.
- Дела-а, - Степан вытер со лба пот, видя, что никуда они не переместились.
- Понял, что просто так эту штуку нельзя трогать?
- Понял... Это, Лаврушин, ты виноват. Это все твои эксперименты, - привычно завел шарманку Степан.
- Я, - смиренно кивнул Лаврушин.
- Ладно. Пошли, найдем место поспокойнее. Переждем, пока тебя не осенит, как убраться из этого клоповника...
- Ох, как я зол, мать вашу! - затараторил вынырнувший с ножом наперевес из пропахшего луком и нечистотами подъезда противный негр. - Ваши кошельки, мать вашу. Быстро, мать вашу... Ох, как я зол, вашу мать!
- Припадочный, - вздохнул Степан. Поднял с асфальта оброненную кем-то, наверное, во время разборок, бейсбольную биту и врезал негру по хребту.
Негр рухнул на колени. К такому обращению он не привык. Он вскочил и припустился наутек.
- Ох, как я зол! - заорал он издалека. - Вы покойники, слышите! Вы покойники! Мать вашу, вашу мать!
- Сумасшедший дом, - покачал головой Лаврушин.
- Боевик.
Оказаться в незнакомом мире без денег и документов - это ли не причина для дурного настроения. Да еще в каком мире!
Впрочем, и здесь были свои прелести. Через пару улиц в пустынном закутке стояла развороченная гранатометом инкассаторская машина. Пламя лизало кабину. Резиновое колесо оплавилось. Рядом все было усеяно трупами бандитов и инкассаторов, мертвые пальцы некоторых так и не выпустили оружие.
Бойня здесь была знатная. И закончилась она только что. Все эти люди нашли смерть в этом месте, оно стало последним, что они видели на этой земле. Ярость, алчность, страх смерти, бешеное желание во что бы то ни стало достать врага - все переплелось здесь, собралось в единый мощный порыв взаимоуничтожения. Из участников бойни не осталось в живых никого.
И на земле лежали оставшиеся бесхозными кожаные сумки.
- О, - воскликнул Степан, открыв сумку.
Она вся была наполнена пачками стодолларовых купюр.
- Пригодится, - он взвалил сумку на плечо.
- Ты чего? - заволновался Лаврушин. - Арестуют.
- Все равно пропадать. Бери-ка лучше еще сумку.
Они вышли к скоростному шоссе. Там вертолет гнался за тяжелым грузовиком. Большой синий грузовик ледоколом ломился через дорожное движение и как обломки льдин расшвыривал попутные машины. Лязг и грохот стоял такой, что уши закладывало. Высунувшийся по пояс из салона вертолета человек в черных очках и черном костюме палил по грузовику из автомата.
- Ну не психи? - вздохнул Лаврушин.
- Психи.
Вскоре они выбрались в более-менее приличное место. На чистенькой улице никого не били и не увечили. Все куда-то спешили с каменными лицами за исключением приторно благочестивых типов в белых балахонах, собиравших средства на поддержку Церкви Вельзевула-страдальца. Они призывали помогать деньгами и записываться, поскольку с «Иисусом каши не сваришь, а Вельзевул - такой парень, с ним хоть в хоть в огонь, хоть в воду».
Вдруг Лаврушин сбил шаг, и замер. Медленно обернулся.
В переулке, рядом с китайским ресторанчиком, замерло НЕЧТО.
Тьфу, конечно, не НЕЧТО. Просто псина. Огромная, черная, похожая на ротвейлера псина, только по размерам куда больше. Но Лаврушину показалось, что это и не пес вовсе, а зловещее таинственное существо. Словно сама сатанинская ТЬМА сгустилась здесь в этом обличье.
Лаврушин встряхнул головой, отгоняя наваждение. Надо же, как нервы расшалились. Но почему пес смотрит так пристально именно на него? И эти глаза. До псины - метров двадцать, а кажется, будто они глядят друг на друга глаза в глаза.
Собаку закрыл отряд голоногих, коротокоюбочных, в старинной красной полувоенной форме голенастых девиц, марширующих под барабан. Когда они прошли, Лаврушин увидел, что собака заметно приблизилась. И что она направляется к ним.
Пес нашел в городе цель.
- За мной! - Лаврушин хлопнул Степана по плечу.
- Что?
- Сматываемся!
Лаврушин выбежал на проезжую часть, по которой тек непрерывный железный поток автомашин весь в желтых пятнах такси.
Одно такси остановилось. Лаврушин попытался открыть дверь, но дрожащие пальцы соскользнули по ручке.
А собака была еще ближе. Теперь она неслась, лихо огибая прохожих, с необычайной ловкостью скользя меж ними. На нее чудесным образом никто не обращал внимания.
Степан открыл дверцу и толкнул друга в салон. Сам устроился рядом.
- Быстрее! - крикнул Лаврушин.
Водитель-негр пожал плечами:
- Как скажешь, парень. Лишь бы капали зеленые.
- Будут зеленые, - Лаврушин кинул на сиденье стодолларовую бумажку.