- Конечно, нет!
- Это хорошо. А то бы он мог к вам заглянуть... КГБ с ЦРУ воевало, ресторан взорвали, но это когда было - уже две недели прошло. И профессора-маньяка с его погаными икс-лучами выселили. Жалобы были. А чаевые он хорошие давал, - глаза «боя» стали просительно-требовательные, и Лаврушин не нашел ничего лучше, как протянуть ему стодолларовую купюру. Тот слегка обалдел от такой щедрости, но виду не подал. Он убедился, что эти гости - сумасшедшие.
Номер был с двумя спальнями, гостиной, телевизором, баром, огромной ванной. И обошелся каких-то девятьсот долларов в сутки. Лаврушин не воспринимал бумажки, лежавшие в сумке, как деньги. Для денег их было слишком много.
- Девочки, мальчики? Не желаете? - напоследок осведомился бой.
- Не желаем.
- И правильно, - кивнул коридорный и удалился.
Друзья тщательнее осмотрели номер. Мебель была не просто старомодная, а старая, с шиком скрипучая, обитая красным, вытертым бархатом, золоченого дерева. Портьеры тяжелыми складками спадали сверху.
Две сумки с несчетными деньгами устроились в большом сейфе в углу гостиной.
- Ляпота, - отметил Лаврушин.
- Сойдет. Что делать будем?
- Жить будем. И ждать, пока на меня музыкальное вдохновение найдет.
- А оно найдет?
- Найдет. Деньги есть... Сейчас передохнем. И в ресторан. Погуляем, как буржуи, - Лаврушин плюхнулся на маленький плюшевый диванчик в гостиной и прикрыл глаза.
Он и не заметил, как провалился в сон. Сон был тревожный и чуткий. Сначала. Но постепенно он засасывал все глубже.
Лаврушин проснулся неожиданно резко.
В комнате было тихо. Безлюдно.
- Степан, - позвал он.
Никакого ответа.
Что-то тревожно изменилось в мире. Появилась некая хрустальная четкость. Улица гудела внизу, но как-то отстранилась. Будто она была уже не важна. Самое главное происходило здесь, в этом номере.
В ванной шуршала вода.
- Плескается, - кивнул Лаврушин.
Но беспокойство не проходило. Он поднялся с диванчика. Потянулся. Голова была ясная. Не осталась и следа от усталости.
- Степан, - снова позвал Лаврушин.
Он пошел к ванной. Положил ладонь на ручку.
- Ты там?
Молчание. Но кто-то там плескался.
Лаврушин нажал на дверь. Шагнул в наполненную липким паром ванную.
Под душем стояла девушка. Обнаженная. Прекрасная. Вода ласкала ее изумительные бедра, струилась по ее полноватой, будто распухшей от переполнявшего желания груди. В незнакомке было что-то такое, что моментально поднимает давление... и все остальное.
- Простите, - произнес Лаврушин, делая шаг назад.
- Ах, дорогой, я так ждала тебя, - девушка шагнула ему навстречу.
Лаврушин застыл, не в силах пошевелиться.
- Ты так прекрасен.
Она провела ладонью по его груди, потеребила рубаху. Каждое ее движение отдавалось сладкой истомой.
- Я тебя люблю, - она прижалась к нему влажным, в искрящихся каплях на упругой белой коже телом. Руки ее обвили его шею.
- Я тебя обожаю, - зашептала она.
А руки стискивались на шее все крепче.
Лаврушин отпрянул.
- Ну что же ты, приди ко мне, любимый.
Лицо ее начало меняться, черты заострялись и становились отвратительными. Груди опадали мерзкими серыми складками.
Лаврушин прижался к кафелю, попытался оттолкнуть женщину.
- Нет!
- Да, дорогой.
Она взмахнула рукой, и грудь Лаврушина обожгло. Рубашка порвалась. Под ней выступила кровь.
- Да, - шептала она жарко, А лицо все морщилось. Женщина, или кем она теперь являлась, злорадно осклабилось.
Скрюченная рука потянулась к горлу жертвы.
- А-а! - заорал Лаврушин...
- Э, проснись, - кто-то с такими словами теребил его за плечо.
Лаврушин приподнялся, встряхнул головой.
- Что это было?
- Ты заснул, - сказал Степан. - А во сне начал кричать.
- Приснилось, - Лаврушин потрогал пальцами виски. - Точно, приснилось.
Голова была ясная, свежая.
- А чего приснилось?
- Какая-то голая девка пыталась меня придушить.
Лаврушин потрогал грудь.
Рубашка была порвана. А на коже краснела свежая ранка, из которой сочилась кровь.
- Как это ты себя? - удивился Степан.
- А я ли?
- А кто еще?
Лаврушин неопределенно пожал плечами. Слишком явственный был сон. Он готов был поклясться, что все было наяву. Но против фактов не попрешь. Действительно, сознание под гнетом обрушившегося на него вполне могло выкинуть какой-нибудь фортель. Надо беречь нервы. Бегать трусцой. И соблюдать диету. Тогда не будет во сне являться черте кто.
- Вот что, надо спокойно посидеть, поесть, успокоиться, - предложил Степан.
- Обеими руками за.
- Заказываем тебе новую рубашку. И идем в кабак.