***
- Поубивают же друг друга, - обеспокоенно произнес Лаврушин.
- Сами разберутся, - Степан увлек друга через холл, в котором, визжа «кия» так, что уши глохли, дрались два каратиста - один в черном, другой в белом кимоно.
«Кия!» - деревянная панель на стене вдребезги. «Кия!» - дверь проломлена пяткой. «Кия!» - поручни лестницы расколоты. «Кия, кия, кия!» - серия убийственных ударов по голове противника, впрочем, без какого-либо видимого эффекта. Молотили они друг друга дико, мощно и без единой капли крови.
- Больно им, - посочувствовал Лаврушин.
- Вряд ли. Это не наше дело, - Степан затащил друга в лифт.
Удивительные путешествия отучили его ввязываться в чужие дела на чужих планетах и в иных мирах. Он уже был не тем безрассудным Степаном, который тупо ввязывался во все конфликты и старался везде навести порядок. Со старыми привычками шансов прожить у него исчезающее малы, поэтому пришлось перестраиваться.
Ресторан располагался на втором этаже. С треском из его дверей вылетел тот же худой господин, которого выкидывали утром через стекло. Он поднялся. Отряхнулся. Дюжие официанты отряхнули руки.
- А поесть у вас можно? - опасливо спросил Лаврушин.
- Вне всякого сомнения, господа, - метрдотель во фраке поклонился, приглашая гостей проходить. - Это самое тихое заведение Нью-Йорка.
Это было старомодное заведение, с хрусталем, серебром, тяжелыми бархатными портьерами и лепными потолками с золотом и мозаикой на античные темы. На помосте струнный оркестр негромко выводил Моцарта. Большинство столиков были заняты. За ними сидели чопорные дамы, строго одетые мужчины. В углу затесалась развязная парочка - моложавый атлет взгромоздил ноги в ковбойских сапогах на стол, а его подружка в джинсовом платье с оголенными плечами сушила феном мокрые волосы, но внимания на них никто не обращал.
Друзья уселись за столик.
Блымс - кавалер в черном смокинге хлестнул даму в вечернем платье цветами по красивому и холодному лицу со словами: «Неверная, ты растоптала мою жизнь!»
- Вот гад, - подался было вперед Лаврушин.
- Не лезь, - опять осадил его Степан. - У туземцев свои обычаи. Надо привыкать.
И они начали привыкать.
Буль - чопорная худая дама с прикрытыми норкой голыми плечами вылила своей подруге суп на голову, пылко воскликнув:
- Педро будет мой!
Один джентльмен выплеснул другому в лицо вино, добавив:
- Вы грязный негодяй! Но я разрушу ваши планы!
Облитый вином потянулся за пистолетом, но оружие отобрали его приятели.
Официант принес черепаший суп, о котором Лаврушин мечтал с детства и который на пробу оказался обычным бульоном - наваристым, слегка специфичным на вкус.
- Дрянь какая-то, - Лаврушин отодвинул тарелку.
- Ничего, - Степан уже умял целую тарелку и вытер лицо салфеткой. - Сейчас устриц с лимоном принесут.
На столе появился омар и запыленная бутылка сухого вина. Официант разлил вино по хрустальным, искрящимся фужерам и удалился.
- Решусь нарушить ваше уединение, - с этими настойчиво произнесенными словами к друзьям подсел высокий, красивый мужчина в глухо запахнутом синем плаще.
- Что вам угодно? - спросил Степан, крепче сжимая вилку. Он привык, что люди здесь или чокнутые, или опасные, или одновременно чокнутые и опасные, так что от них надо держаться подальше.
- Я займу немного времени.
Лаврушин посмотрел на незнакомца. Кого-то тот ему напоминал.
- Берлин! - воскликнул Лаврушин. - Вы были в Берлине!
- Я много где был.
- Вы были там вчера. Когда мы разговаривали с штандартенфюрером Штирлицем.
- Действительно, - согласился незнакомец.
- Но как?!
- По моей просьбе штандартенфюрер, мой добрый старый знакомый, передал вам одну вещь. Вижу, вы сумели ей воспользоваться.
- Вы должны объясниться, - потребовал Лаврушин.
- Не сейчас. Может позже.
- Вы загнали нас в этот ад.
- Вы сами себя сюда загнали, воспользовавшись «пианино».
- Чем?
- Так в шутку называют вещь, которую вам передали.
- Чертовщина, - покачал головой Лаврушин. - Какие-то типы в плащах. «Пианино». Шавки с горящими глазами.
- Шавки? - приподнял бровь.
- Черная собака, которая пялилась на меня, как некормленая дворняга на колбасу.
- Или как тигр людоед, - незнакомец нахмурился. - Это очень плохо.
- Что плохо?
- У нас совсем не остается времени. Смерть идет за вами по пятам.
Сказано это было так, что Лаврушин нервно заерзал на стуле, задумался и просяще произнес:
- Вы гуляете по измерениям. Возьмите нас с собой. Вытащите.
- Не могу. Не в силах... Не время. Бойтесь черных собак и черных снов. Черный - ИХ цвет.