Вывески были исполнены исключительно иероглифами, на улицах стояли жаровни, от которых шел странноватый запах чего-то полусъедобного. Но также бойко торговали и ход-догами. Индийский факир показывал фокусы - притом довольно ловко.
- И где здесь искать Большого Японца? - спросил Лаврушин.
- А где угодно. Главное, подход к людям иметь, и люди помогут, - шериф приглашающим жестом показал на ближайший продовольственный магазинчик.
За прилавком стоял улыбающийся китаец. На витринах были разложены продтовары - ящерицы, змеи, насекомые. Все для национальной кухни.
- Хао сяо! - улыбнувшись поклонился бывший шериф.
- Хэллоу, - закивал, кланяясь, китаец.
- Желтый брат. Скажи, не знаешь ли ты, где живет Маленький Монгол.
- Большой Японец, - встрял Лаврушин.
- Да, сынок, Большой Японец.
- Ляо не знает Большой Японец.
Лаврушин помахал перед носом китайца купюрой, но тот на нее не отреагировал.
- Так, - нахмурился шериф. - Тебя спрашивают, сынок, где Большой Японец?
- Английски не понимай.
- Язык международного общения, - бывший шериф взвесил револьвер, который будто по волшебству возник в его руке, притянул хозяина магазина за шиворот и сказал. - Три секунды, сынок, тебе на то, чтобы выучить английский.
- Загон Желтого Дракона. Пятый тупик. Подвал, - отрывисто забарабанил китаец, вдруг сразу вспомнивший и английский, и Большого Японца.
- Спасибо, сынок, - кивнул шериф. - Если соврал - мы вернемся.
Лаврушин положил на стол стодолларовую бумажку. Китаец низко закланялся.
Троица вышла из магазинчика. Бывший шериф посмотрел на большие часы на руке и с огорчением заметил:
- О, у меня скоро важная встреча. Но я успею довести вас до пятого тупика.
Чем глубже в Чайна-таун, тем дома становились все более обшарпанными, а люди более оборванными, запущенными и немытыми. На веревках сушились простыни. Играли полуголые карапузы. Китайцы сидели на ящиках, ступенях, тротуарах или просто на корточках, лениво курили кальяны и вели свои китайские разговоры.
Пятый тупик был самый замусоренный и самый тупиковый из всех здешних тупиков. Длинный, красного кирпича дом был нежилой. На ступенях другого дома сидели китайские женщины с остекленевшими взорами, затуманенными дымами опиума.
- Вот, - бывший шериф показал на покосившийся двухэтажный дом, он был якобы жилым. - В подвале.
- Спасибо, - сказал Степан искренне.
- Не за что, сынок. Честный американец обязан помочь честному американцу, - шериф потряс руки друзьям, и, поправив стволом револьвера сорок пятого калибра шляпу, пошел прочь.
Лаврушин подошел к подъезду и толкнул дверь.
В подъезде горели лампы дневного света. Внутри дом был чистенький, недавно выкрашенный, с мраморными ступенями, ведущими вниз - в тот самый подвал.
Друзья спустились и остановились перед тяжелыми дверьми. Лаврушин нерешительно протянул руку, а потом дернул два раза за шелковый шнурок звонка с пушистым шариком на конце. За дверьми что-то звякнуло. Из-за них что-то спросили по-китайски.
- Нам нужен Большой Японец, - крикнул Лаврушин.
Дверь отворилась. На пороге возник громила двухметрового роста и килограммов ста пятидесяти весом. Он чем-то напомнил телохранителей «Звездоликого», лицо его было зверским, недружелюбным. Разорвать незванных гостей он мог не хуже Кин-Конга.
- Зачем нужен Большой Японец? - тонким голосом спросил он.
- Это вы? - спросил нерешительно Лаврушин.
- Нет. Большой Японец - не я. Я не достоин быть Большим Японцем.
- Нас послал к нему человек в синем плаще, - произнес Лаврушин, понимая, насколько дурацки звучат эти слова. Ему вдруг стало по-настоящему жутко. Он вдруг ясно понял, в каком положении они находятся - в наполненном кошмарами городе, в черте каком измерении, в темном, переполненном бандитами, маньяками, духами предков районе, где человеческая жизнь стоит не так уж много, а жизнь двух белых пришельцев не стоит ничего.
Но неожиданно его слова подействовали. Гигант отступил и сделал приглашающий жест:
- Я буду счастлив, если белые люди разделят наше одиночество.
Внутри просторный подвал напоминал антикварную лавку. В ней тускло горели разноцветные старинные фонарики, резная громоздкая мебель заполняла все пространство и была расставлена хаотично, из угла глядели чучела разных животных, притом некоторые из них были не напоминали никакое земное зверье. В углу в саркофаге устроилась забинтованная мумия, напоминающая жертву авиационной катастрофы в хирургическом отделении. В центре комнаты была мозаикой выложена пентаграмма с магическими символами.