Степан зажмурил глаза. А когда открыл, то осознал, что сидит не на диване в лаврушинской квартире, а на потертых гранитных ступенях старого дома. И что по улице несутся стада иномарок - больших и маленьких, БМВ и Мерседесов, «Фордов» и «Рено».
Народу было полно - по большей части смуглые, горбоносые, кавказистые, одеты одни скромно, другие крикливо. Дома все под одну гребенку, в несколько этажей. Какая-то стойка со здоровенными кнопочными телефонами. Напротив афиша кинотеатра - полуголая девица целится в какого-то обормота маньячного вида из гранатомета. И везде - реклама, реклама, реклама - вещь советскому человеку чуждая и ненужная.
Степан посмотрел направо - рядом на ступенях сидела в обнимку парочка стриженных, с красными хохолками, во всем черном, с медными бляшками молодых людей неопределенного пола. Молодые люди обнимались и целовались с самозабвенностью и отстраненностью, они не замечали ничего вокруг. С другой стороны стоял Лаврушин с заводной ручкой в руках.
- Дела-а, - Степан дернул себя за мочку уха, что бы убедиться в реальности происходящего.
- Оторвешь, - сказал Лаврушин. – Ухо оторвешь.
- Сработала твоя ХРЕНОВИНА!
- А как же... Интересно, какая сейчас передача?
- Сегодня воскресенье. Может быть какая угодно. Наверное, что-то про туризм.
- Пошли посмотрим на за рубеж. Когда еще побываем, - предложил Лаврушин.
- Как мы будем осматривать мир. Ограниченный фокусом видеокамеры?
- А кто тебе сказал, что он ограничен? Этот мир - точная копия нашего.
Друзья двинулись мимо витрин маленьких магазинчиков, в которых были ценники со многими нулями и лежали упакованные в пластмассу продукты, мимо витрин с одеждами на похожих на людей манекенов и теми же ценниками, только нулей на них было куда больше. За поворотом к подъездам лениво жались девушки, одетые скупо и вызывающе. Лаврушин притормозил и во все глаза уставился на них. Одна стала глупо улыбаться и дергано подмигивать, а другая направилась к ним.
- Пошли отсюда! - дернул его за рукав Степан. - Быстрее!
Свернув на соседнюю улицу, друзья попытались разобраться, где находятся.
- Франция - факт. Речь ихняя. И ценники, - Лаврушин подошел к спешащему куда-то молодому человеку и спросил на ломаном французском: - Извините, что это за город?
Молодой человек сперва удивленно посмотрел на замызганную робу Лаврушина. Потом понял, о чем его спрашивают, и лицо его вытянулось.
- Утром был Париж. Вы что, с Луны свалились?
- Русские туристы.
Парень дружелюбно похлопал Лаврушина по плечу:
- Горбатшов, - коверкая русский проквакал он. - Перестроика...
-...и различные приспособления для картофелеводческих, зерноводческих, свиноводческих, хлопководческих работ, а так же для мелиорации.
Лаврушин встряхнул головой. Какой отношение имеет «перестоика» к приспособлению для картофелеуборочных работ?
Когда человек переключает телевизор на другой канал, то привычный мозг тут же моментально воспринимает новое изображение как должное. Но когда переключают реальность... Когда человек моментально попадает в другой мир - тут сразу не переключишься.
- Уф, - перевел дыхание Степан,.
Путешественники по телепространству были в большом, хорошо освещенном зале, заставленном рядами кресел. В креслах сидели люди - бородатые, плешивые, дурно одетые или наоборот в добротных, партийно-профсоюзного кроя костюмах. Публика была чем-то странная и близкая. Впереди было пространство сцены. В зале было несколько телекамер и множество прожекторов, софитов, излучающих ослепительно яркий свет. Было очень жарко.
На сцене стоял стол президиума. Рядом с ним возвышался сложный, ярко-красный, ощерившийся непонятными приспособлениями аппарат на гусеницах. Чем-то он походил на передвижную бормашину для лечения зубов у индийских слонов. Сущность и назначение устройства расписывал огромный толстый (человек-гора прямо) в синем костюме мужчина. Он постоянно вытирал со лба пот платком, на его щеках играл детский румянец.
- Пошли, присядем, - подтолкнул Лаврушин своего друга.
Они прошли на край первого ряда, где было несколько свободных кресел. Обсуждение было в самом разгаре. Присмотревшись, Лаврушин понял, что они попали на передачу для изобретателей «Это мы можем».
Обсуждение было в самом разгаре, появление новых людей никто не заметил.
- Вызывает некоторый интерес система передач. Некоторые нестандартные решения. Но... - начал речь худой сильно очкастый мужчина из президиума.
Он пустился в длинный перечень этих «но», которые больше походили на мелкую шрапнель, разносящую изобретение на мелкие кусочки и не оставляющие ему права на существование.