Так ничего и, не узнав, расстроенный таким упорством наймитов, Степкин отправил их в камеру.
Камера была чистая, стерильная, только фикусов в горшках не хватало. Хорошая камера. Мечта уркагана. И всего на двоих.
- Почему так получается? Все наши путешествия - то тюряги, то подвалы, то допросы, - с некой озадаченностью произнес Степан.
- Судьбинушка горькая.
- Во влипли, Лаврушин.
- Влипли.
- А я, дурак, зарекался ведь в твоих экспериментах участвовать. И угораздило с тобой, шарлатаном связаться.
- Пьянствовать надо меньше.
- Все-таки ты несерьезный человек, Лаврушин. Солиднее надо быть. Все-таки доктор наук.
Отдохнуть им не дали. Через час выводные вывели их из камеры. И вскоре арестованные снова сидели напротив сурового старшины Степкина. Перед ним было разложено все изъятое у «шпионов» - несколько пачек стодолларовых бумажек, четыре российских купюры по тысяче рублей, пачка «Мальборо», зажигалка с немецкой надписью. И «пианино».
- Итак, явки, адреса, задание? - начал тут же напирать старшина.
- Опять то же самое, - вздохнул Лаврушин.
- Денежки-то интересные, - Степкин потер пальцами тысячную купюру. - Тысяча рублей. Одной бумажкой. Финансовая диверсия?
- Да вы что? - возмутился Степан. - В каком магазине у вас такую купюру примут?
- Точно, - недоуменно протянул старшина Степкин. - Не наши денежки-то.
- Точно, не ваши, - сказал Лаврушин. - Мы из другого мира. Из Москвы, но другой.
- Ваньку валяем?
- Нет.
- Тогда отвечать быстро - явки, адреса, объекты диверсий.
- О, Господи. Опять.
- Ничего, сейчас вами займутся товарищи из Министерства государственной безопасности.
На столе Степкина зазвонил внутренний черный телефон с массивной эбонитовой трубкой.
- У аппарата старшина Степкин... Прибыл товарищ из Управления МГБ? Да, задержанные у меня. Удостоверение проверили?.. Не один? Проводите... Вот, - он положил трубку. - За вами.
- С Лубянки?
- С Лубянки? С площади Дзержинского! Сразу видно чуждое воспитание.
И вдруг Лаврушин почувствовал какой-то озноб. Приближалось нечто куда более худшее, чем этот милиционер, Лубянка с площадью Дзержинского, и вообще вся эта кутерьма. Вокруг будто растекалась темная, зябкая сила.
И еще он ощутил, как на него снисходит вдохновение. Проснулось сверхчувствование. Открылась дверца в кладезь информации. Только бы успеть...
- Входите, - крикнул Степкин на стук в дверь. Он приподнялся, пригладил белую форму, поправил портупею и приготовился рапортовать товарищу с площади Дзержинского.
Дверь распахнулась... На пороге стоял старый знакомый - человек в черном! Рядом с ним возвышалась сгустком тьмы собака.
Степкин с подозрением посмотрел на пришедшего. Таких сотрудников МГБ он еще не видел. Но, с другой стороны, там всякие встречаются - работа тяжелая, приходится бить везде и всюду грязных наймитов капитализма и подлых предателей. А документы у него проверили в дежурке. Нет места сомнениям. Степкин сам звонил в МГБ, и ему обещали, что человек приедет. И вот он... Но что-то все-таки было в пришедшем, от чего старшине стало вдруг внутри холодно-холодно, будто накормили его парой кило льда. Он почувствовал, что не может оторвать от пришельца взгляда.
- Они, - удовлетворенно кивнул человек в черном, шагая в комнату.
Лаврушин рывком притянул к себе «пианино».
- Стоять! - заорал гость.
Собака прыгнула на Лаврушина.
Но пальцы уже пробежались по клавишам.
Возник вихрь.
И на миг все потонуло в желтом мареве. Вокруг завертелись бескрайние, гигантские и в то же время неизмеримо меньше электрона пространства...
***
- Не секрет, что молодежь предпочитает жвачку «Риблес-ферми». Мы проводим опрос - почему?
- Что? - обалдевший Степан, слегка пришибленный броском через миры, смотрел на нахальную пробивную девицу, которая тыкала ему в лицо похожим на противотанковую гранату микрофоном.
- Устойчивый мятный вкус? Ощущение свежести? Что привлекает вас? - настаивала девица с вежливостью и тактом долбящего по стене тарана.
- Девочка, ты рехнулась? - спросил Степан.
Девица от такого обхождения едва не хлопнулось в обморок. Но быстро очухалась и устремилась к шумной компании молодежи - с гитарами, в обнимку друг с другом и с мотоциклами. И оттуда понеслись голоса, в которых был наивный щенячий восторг:
- Океан свежести!
- Неповторимо!
- Это классика! А я люблю классику!
- Нет, это как рок! А я обожаю рок!
- Они счастливы, что жуют «джуси фрут», - заключила вполне удовлетворенная девица с микрофоном.
Ее правда - опрошенные весьма походили на счастливых людей.