- Знаете?!
- Слыхала. В Ла-Бананосе он.
- А где именно?
- Ох, не знаю... Вам, конечно, тут все незнакомо. Вы же из другого измерения.
- Да с чего вы взяли?
- А то не видно? Эх, добрая моя душа. Люблю людям помогать. Направлю-ка вас к моему амиго - дону Рубакису. Я ему так одну богачку приворожила, всю жизнь вместе прожили. Как голубки, - слеза покатилась по ее щеке.
- Если не затруднит. В долгу не останемся.
- Вижу в вас честных сеньоров... А как там в пространствах насчет мобилизации? Ничего не слышно?
- Чего?
- Мобилизации... Я-то стара стала. Да и не нравится мне все это. Не по моей части.
- А кто мобилизует?
- Вы ничего не знаете? Везет... Записывай адресок-то.
В ворохе бумаг и счетов в углу удалось найти золотой «Паркер». Степан записал адрес. Лаврушин положил на столик со снадобьями сто долларов.
- Большие деньги, - покачала головой донна Люсия.
- А, - махнул рукой Лаврушин.
- Очень большие деньги.
Купюра исчезла в тряпках.
- Автобус до Ла-Бананоса завтра в семь утра, - сообщила напоследок старуха.
Ночь друзья провели беспокойную. Спали по очереди, ожидая, что опять заявится Фредди со своим дурным юмором. Каждый бодрствующий в напряжении смотрел на друга, пытаясь не проморгать признаков начала стычки в загадочных глубинах сна со злобным властелином сновидений. Но, похоже, Крюгер потерял след...
***
- От донны Люсии? - спросил дон Рубакис - тучный мужчина с пышными усами, по большей части лысый, а где не лысый - там седой. Растительность будто перекочевала с его головы на руки и грудь. Он был в белом костюме и с револьвером за поясом.
- От нее, - кивнул Лаврушин, ожидая, что их сейчас выкинут вон.
- Ах, донна Люсия, - взор дона Рубакиса затуманился воспоминаниями. - Ах, молодость... Как же, как же. Я обязан ей всем. Где вы остановились?
- Пока нигде. Найдем тихий отель, - сказал Степан.
- Ни в коем случае! У меня большой дом. У меня большая семья. У меня много гостей. Еще двое не помешают.
- Вы любезны.
- Нет, это вы любезны, что согласились быть моими гостями.
- Но наша любезность ни в какое сравнение не идет с вашей, - решил поупражняться в политесе Степан.
- Что же, - согласился дон Рубакис. - Наверное, так и есть.
После того, как друзья расположились в гостевой комнате, их снова пригласили к хозяину дома в просторную залу с камином.
- Вы что-то говорили о своих делах? - рассеянно осведомился он, теребя золотую с бриллиантом заколку пальцем, сдавленным массивным рубиновым кольцом.
- Вы ничего не слышали о Большой Японце? – спросил Лаврушин.
- Нет.
- Он же Змеевед. Он же Великий Чак.
- Не слышал, - Дон Рубакис указал на стаканчики с виски. - Угощайтесь.
- Он очень нужен нам, - жалостливо произнес Лаврушин.
- Ну что же. Если он в городе, мы найдем его...
Они выпили с хозяином дома. Тот занял у них каких-то полтора часа разговорами о своих домашних делах, который были куда запутаннее, чем все тайны мадридского двора за все столетия его существования.
Так началась жизнь друзей в доме дона Рубакиса.
Дом действительно был большой, трехэтажный, с бесчисленными комнатами и походил на проходной двор. По нему все время слонялись какие-то люди, от которых начинало рябить в глазах. Среди них были молодые и не очень. Были типы с внешностью героев-любовников, коварных искусителей и простецкие наивные парни с голубыми глупыми очами. Были толстые матроны и нежные юные создания, напоминающие несорванный цветок. В общем, много кто был. И все без устали, без продыха, без остановки выясняли отношения. И интриговали.
Лаврушину и Степану отвели комнату на втором этаже, из нее двери выходили на балкончик, а оттуда открывался вид на огромную гостиную с диваном, несколькими креслами и бесчисленными кадками с различными растениями. Эта гостиная была вечным Ватерлоо - полем нескончаемой битвы. А белый мягкий диван был бруствером, на нем кипели жестокие схватки, разгорались безумные страсти.
Стены были тонкие, и все происходящее было слышно прекрасно - достаточно было выглянуть через прозрачную дверь, чтобы стать свидетелем происходящего внизу. Так что друзья были вынуждены выслушивать все!
Через некоторое время они начали ориентироваться в местных интригах.
Итак, любимая тема разборок - кто чей отец. Все обитатели дома были помешаны на этом вопросе. Кто их настоящие отцы - этого не знал почти никто из обитателей. То ли такой бардак царил тут, то ли действительно собрались исключительно сиротствующие при живых папашах бедолаги.
В гостиной - молодой сеньор и сеньорита лет сорока.