Встретила их хозяйка - дородная, приятная женщина. Она приняла их без звука, когда мальчишка сообщил, что эти люди от беляков бежали.
При тусклом свете керосиновой лампы можно было получше рассмотреть спасителя. На мальчонке был пиджак с чужого плеча, больше годящийся ему как пальто. Глаза у пацаненка живые, смышленные, в лице что-то неестественное - слишком открытое, симпатичное. Фотогеничное. С другой стороны - так и положено в кино.
- Откуда, люди добрые, путь держите? – спросила хозяйка, присаживаясь за стол рядом с гостями.
- Из Москвы, - ответил Степан.
- Ой, из самой Москвы, - всплеснула умиленно женщина руками. И строго осведомилась: - Как там живет трудовой люд?
- Более-менее, - пожал плечами Степан, но вспомнил, где находится, и поспешно добавил: - Война. Разруха. Эсеры разные. Империалисты душат.
- Война, - горестно покачала головой женщина. - Она, проклятая...Не взыщите, мне к соседке надо, - заговорщически прошептала она.
«Какая-нибудь связная по сценарию», - решил Лаврушин.
Дверь за ней захлопнулось. Тут настало золотое время для мальчишки. Он начал морочить гостей расспросами:
- Дядь, а дядь, а вы большевики или коммунисты?
- Большевики.
- А в Москве где работали?
- Мы с этой, как ее, черти дери… - Лаврушин пытался что-то соврать. - С трехгорки.
- Точно, - кивнул Степан. – Трехгорная мануфактура.
- И Ленина видели?
- Видели, - кивнул Степан. - По телевизору.
- Степ, ты сдурел?
- А, то есть, - растерявшийся окончательно Степан едва не брякнул «в мавзолее», но вовремя прикусил язык. – На митинге.
В дверь постучали замысловатым узорным стуком - наверняка условным. Мальчишка побежал открывать. В коридоре послышались шорохи, приглушенная беседа. Лаврушин различал голоса - мужской и детский: «Кто такие?», «трехгорка... от солдат бежали», «Ленина видели», «большевики».
В комнате возник невысокий, в кожаной куртке и рабочей кепке мужчина с проницательным взором и картинно открытым лицом.
- Здравствуйте, товарищи, - приветствовал он.
- Вечер добрый, - сказал Степан.
Лаврушин приветственно кивнул.
- Зовите меня товарищ Алексей, - полушепотом представился пришедший.
Друзья тоже представились. Из последовавшего разговора выяснилось: на дворе девятнадцатый год. Действие фильма происходит в центральной России, в небольшом городе, который ни сегодня-завтра будет взят Красной Армией.
В свою очередь путешественники наплели подпольщику, что были в красноармейском отряде, их разбили, теперь пробираются к своим. Заодно, немножко приврав, рассказали о встрече с капитаном-держимордой и дитем порока смазливым поручиком.
- Контрразведка, - сказал товарищ Алексей. - Изверги. Ну ничего, Красная Армия за все воздаст душителям трудового народа... Теперь к делу. Вы, видать сразу, люди образованные, грамоте обученные. Небось книги марксистские читали.
- Читали, - кивнул Степан. – «Капитал» там. Присвоение прибавочной стоимости - очень впечатляет. «Шаг вперед – два шага назад». Союз с середняком. Два семестра зубрил, - и едва сдержался, когда с языка рвалось «эту хрень».
Товарищ Алексей посмотрел на него с уважением.
- Нам нужны агитаторы, - воскликнул он. - Знайте, подпольный ревком действует. Мы поможем Красной армии.
- Ну и ну, - покачал головой Степан, кляня себя, что распустил язык насчет своих марксистских познаний. Но товарищ Алексей истолковал это восклицание по-своему.
- Мы скинем ненавистных беляков. Установим царство счастья и труда. Пойдемте со мной, товарищи из Москвы, у нас сход.
Путешественников поразило, с какой легкостью им поверили. Деваться было некуда - пришлось идти.
Поплутав по ночным переулкам, друзья и их сопровождающий оказались на территории полуразвалившегося заводика. Вверх вздымалась красная кирпичная башня. Через узкий проход они протиснулись в просторное помещение, которое раньше, похоже, служило складом продукции. Оно было завалено ящиками, металлическими брусками. Керосиновая лампа отвоевала у темноты часть склада.
В сборе было человек пятнадцать. Среди них и крепкие по рабочему, фотогеничные как на подбор парни с пламенем в глазах, энергичными движениями, и пожилые седые рабочие с мудрыми улыбками. А один из присутствующих сразу не понравился - лицо мерзкое, худой как щепка, и глаза воровато бегают.
Товарищ Алексей представил путешественников как агитаторов из Москвы и открыл сход. На железную пустую бочку с громыханьем карабкались поочередно ораторы. Они клеймили империализм, белую армию, Деникина, Колчака, хозяйчиков, пьющих кровь из рабочего класса.