— Маша…
— Машенька! Хорошее имя! — дед снова улыбнулся. Он взял лежавшую неподалеку палку, привязал к ней узелок с едой и водой, и опустил в яму. — Ну, я пойду пока. А то, вдруг и вправду твои сторожа вернутся, они люди серьезные, видел я их…
Маша уплетала за обе щеки простую бесхитростную еду. Еще ничего в жизни не казалось ей таким вкусным! Еще ничего она не ела с таким удовольствием! Старик также осторожно накрыл яму досками и пошел прочь, все так же еле слышно ступая по землистому полу.
— Макарыч, спасибо! — прокричала вдогонку ему девушка.
— Спасибо, спасибо… — только и послышалось в ответ ласковое ворчание старика, и глухое эхо старого разрушенного дома разнесло эти слова по всем уголкам и закоулкам.
Да, Маша так и сидела в гнилой холодной яме, кишащей ужасными насекомыми. Все так же у нее не было ни единой надежды, что найдется эта баснословная сумма денег и ее выпустят на свободу. Все было точно так же… Только на душе у нашей героини теперь было не так темно и пусто, как несколько минут назад. Этот невзрачный старичок зажег в ее сердце маленький лучик, лучик простого человеческого тепла и участия. И пусть он не в силах был ей помочь выбраться из этого подземелья, пусть бессилен был перед жестокими бандитами, но один факт того, что кто-то ей сочувствует и кому-то не все равно, что с ней происходит, оказался для нашей героини дороже всех богатств на свете!
Маша едва успела дожевать свой хлеб и спрятать узелок, когда наверху опять послышались шаги. На этот раз приближались несколько мужчин, шли они быстро и резко, тяжело ступая на землистый пол. Доски с ямы отодвинули, и над девушкой показались двое похитителей в масках:
— Ну что, Мария Алексеевна, придумала, где достать деньги? Или тебе и так хорошо с жучками и паучками? Они тебя еще не заели? — с издевкой спросил один из них.
— Ей, наверное, нравится сидеть в вонючей яме голодной! — засмеялся второй. — Пить не хочется, ваше величество?
— У меня нет таких денег… — тихо проговорила Маша. — И у моих родных тоже нет, вы же знаете… Выпустите меня отсюда, я отдам вам все, что у меня есть!
— Меня не волнует, что у тебя нет такой суммы! — вдруг грубо заорал похититель. — Это теперь твои проблемы, где ее достать! Хочешь жить — думай! Лучше думай!
— Но… Но у меня нет таких денег… — плакала девушка. — За что вы так со мной? Что я вам сделала?
— Я сказал, что это твои проблемы, девка! — орал мужчина. — А я буду каждый день приходить сюда и смотреть, как ты медленно и мучительно умираешь! Вот так! Ну, ты ничего не хочешь мне сказать?
— Выпустите меня!!! — только и могла крикнуть Маша, рыдая и возделывая руки к тому маленькому отверстию над ямой, где был свет, где была жизнь…
— Как знаешь… — отрезал похититель. Доски были возвращены на место, и тяжелые шаги стали удаляться все дальше и дальше, пока совсем не затихли.
Маша опять осталась в темноте, снова и снова понимая всю безнадежность своего положения. Шансов на спасение не было, оставалось только ждать, ждать… мучительного конца.
Сколько девушка вот так вот просидела, прижавшись к холодной стене, занятая своими тягостными думами, сосчитать трудно. Только в какой-то момент наверху опять послышались такие долгожданные легкие шаги. Доски отодвинулись:
— Здравствуй, Машенька! Это снова я! — послышался старческий голос Макарыча. — Вот снова решил тебя навестить. Как ты тут? Проголодалась? Замерзла?
— Макарыч! — еле улыбнулась девушка. — Я так рада, что ты пришел… Я так рада…
От избытка чувств слезы сами потекли из глаз, ей вдруг так захотелось прижаться к его грубой деревенской рубахе и поплакать. Поплакать о том, как ей здесь трудно и страшно, как она боится насекомых, о том, как она устала… Еще совсем недавно невозможно было представить, что эта модная и уверенная в себе девушка, хозяйка жизни с далекоидущими планами, будет безумно рада видеть простое человеческое лицо, слышать простой человеческий голос, испытывать простое человеческое участие…
— Ну, что ты… Ну, не плачь… — сам расстроился старик, видя слезы девушки. — Машенька, не горюй… Мы с тобой что-нибудь придумаем! Мы обязательно что-нибудь придумаем!
— Да, конечно, Макарыч… Мы обязательно что-нибудь придумаем… — еще сильнее плакала Маша, разрывая себе душу от его сострадания. Ведь этот старик, совершенно для нее чужой, который видел ее всего несколько раз в жизни, не только рисковал, приходя к ней и принося еду и воду, но еще и собирался ей помочь! И пусть у него и не было на это сил, это было абсолютно не важно! Главное — он относился к ней по-человечески!
— Доченька, а за что ты здесь оказалась-то, милая?
— Эх, Макарыч, я и не знаю, за что меня сюда упрятали… Только требуют они такой огромный выкуп, что таких денег мне никогда не собрать! Вообще-то, мы достаточно богатые люди, но у моих родных такой суммы попросту нет! А руководство моей фирмы не хочет мне помогать…
— Да, плохо твое дело… — вздохнул старик. — Ну, ничего, мы что-нибудь придумаем… Денег-то у меня нет, но мы что-нибудь придумаем… Жалко, что у меня и лестницы-то нет, а то бы я тебя вытащил…
— А может попросить у кого? Может быть, у тебя телефон есть? — встрепенулась наша героиня. — Я свяжусь со своими родными, они меня найдут!
— Что ты, дочка, откуда здесь телефон, у нас его отродясь не было. Да и в округе ничего такого нет. А просить-то… некого… В деревне я, да бабка-соседка остались…
— Жалко… Макарыч, а ты-то сам как живешь? У тебя-то есть кто из родных, там дети, внуки? Семья, наверное, большая?
— Нет у меня никого, Машенька, один я… Совсем один… А живу я нормально, домик у меня ладненький, огородик. Денег нам тут вообще не платят, да и не нужны они, так что питаюсь тем, что сам выращу, да испеку. Правда, силы уже не те… Трудновато бывает… А еще у меня есть моя кормилица!
— Корова что ли?
— Нет, какая корова, откуда у меня корова? Курица! Пеструшка моя! Она мне каждый день яички приносит, с голоду умереть не дает, когда неурожай бывает, или невмоготу совсем. Единственная она у меня…
— Ой, дедушка, да разве это нормально? Это же плохо совсем!
— Да ничего, живу…
— А как же ты сюда ходить не боишься? Ведь если эти изверги тебя поймают, несдобровать тебе!
— Да что уж мне бояться на старости лет-то, Машенька! Я и так слишком долго на свете живу, надо уже и другим помогать…
Старик вдруг закопошился и стал поспешно задвигать доски обратно на яму:
— Пойду я, доченька, идет там кто-то… Потом приду…
Макарыч ушел, а буквально через несколько минут действительно послышались шаги и показались похитители.
Маша еще долго сидела в гнилой яме, ожидая своего близкого и печального конца. К ней с завидной периодичностью, впрочем, как и обещали, приходили люди, которые ее украли. Они все так же требовали денег и только никак не могли понять, почему их пленница без еды и воды все никак не умирает. И каждый раз, нагло издеваясь, они неминуемо напоминали ей о жуткой мучительной кончине, которая очень скоро ожидает ее. В ответ Маша только молчала… Ей уже нечего было им сказать. Говорить, что у нее нет таких денег ей уже надоело, а умолять отпустить на волю было просто бесполезно… Ее никто не слушал, да и не хотел этого делать…
От слишком долгого сидения в сырой яме, от отсутствия солнечного света и нормального свежего воздуха, девушка с каждым разом чувствовала себя все хуже и хуже. Силы понемногу оставляли ее, и она уже действительно верила в тот жуткий конец, который ей пророчили похитители. Ее ждала медленная мучительная смерть…
Как-то, когда наша героиня уже почти впала в забытье, мысленно попрощавшись со всеми своими родными, наверху опять послышались шаги. На этот раз Маша не обратила на них никакого внимания, да и зачем, если приход этих людей нес ей только горечь и разочарование. Она отвернулась к стене и накрыла голову руками, чтобы не видеть и не слышать их ужасные речи. Между тем, доски раздвинули, и сверху послышался знакомый приветливый старческий голос: