Едва она успела окинуть его взглядом, как все остальное просто потеряло для нее всякий смысл. Томочка не знала, что это… Что происходит на белом свете? Что творится с ее измученной душой? Как такое может быть? Единственное, что могло прийти на ум — это то, что она сошла с ума, двинулась рассудком после небывалой поездки, или ее попросту укачало в дороге и сейчас она ничего не соображает, преследуемая видениями. Да, все это могло бы прийти ей на ум, если бы… не собака. Это большое мохнатое создание ни на шаг не отставало от нее, подгоняя и не давая остановиться. А Тома ласково гладила его по лоснящейся шерсти, как бы проверяя, что все это не мираж и происходит с ней на самом деле.
Не в силах прийти в себя от избытка нахлынувших чувств, девушка несколько раз замедляла шаг, останавливалась, превозмогая жгучее желание все бросить и развернуться обратно, убежать и оставить все, как есть, как было раньше… Но черно-рыжая овчарка преданно прижималась к ней, лизала руки, тянула за одежду, все снова и снова напоминая о том, что там, впереди, ее ждут…
До побережья оставалось всего чуть-чуть, всего несколько метров. И чем ближе Томочка подходила к заветному месту, тем сильнее и сильнее слезы застилали ее глаза, мешая смотреть на самого близкого и родного человека. Тем чаще и чаще колотилось сердце, норовя вот-вот выскочить из груди. Тем тревожнее и тревожнее становилось на душе, не готовой пережить такого обмана…
Практически в полузабытьи Тома приближалась к человеку, искренне улыбавшемуся ей, когда среди повседневных деревенских звуков услышала его голос:
— А, Максик, привел, наконец-то, нашу хозяюшку! А то я тут машу, машу, а меня словно не видит никто! Заждался уже! Ну, что, отдыхающая, пойдем домой?
Томочка только неподвижно стояла на дороге, и, глотая слезы, смотрела на своего деда… Господи, как давно она слышала этот родной, до боли знакомый голос! Как часто вспоминала его, пытаясь навсегда сохранить в памяти любимые нотки! Как ждала эту обаятельную лукавую улыбку, этот слегка прищуренный взгляд! Господи, как она ждала этого момента! Как она молила о нем! И вот, теперь… она не верила своим глазам — да, перед ней стоял ее дед! Ее умерший дед…
Не в состоянии больше сдерживаться, она кинулась на грудь старику и заплакала. Горько заплакала, не скрывая рыданий, и не тая всего того, что накопилось в ее душе за этот непростой год:
— Дед, как я по тебе скучала! — плакала она. — Ты не представляешь, как я по тебе скучала! Мне так не хватало тебя! Господи, я не верю, что опять могу вот так вот тебя обнять…
— Томусь, ну ты что… — ласково обнимал ее дед, никак не понимая, что происходит с его внучкой. — Томусь, ты же уезжала всего на две недели… Я тоже соскучился, конечно… Ну, не плачь, не плачь…
Девушка еще крепче прижималась к старику и все плакала и плакала:
— Дед, какие две недели? Мы столько с тобой не виделись…
Не в силах отпустить дедушку, наша героиня старалась как можно глубже насладиться тем незабываемым ощущением счастья, которое она чувствовала рядом с ним. Ей уже было все равно, реальность это или долгожданное видение. Она обнимала его, слышала его голос, и это было главное! Ужасное воспоминание того, что ее дед год назад умер, совершенно ушло из ее измученного разума, не пытаясь больше причинить ей боль. Ее вполне устраивал тот факт, что она, скорее всего, сошла с ума, лишь бы этот человек был жив и здоров.
Собака тоже очень переживала трогательную встречу. Она крутилась у ног хозяев, ошалело виляла хвостом и то и дело подпрыгивала, становясь практически вровень с ростом человека.
Наконец, дед немного отстранил от себя девушку и вытер слезы с ее лица:
— Томусь, хватит плакать… Пошли лучше домой, я покушать приготовил! Ты, наверное, голодная с дороги?
— Пойдем… — согласилась Тома.
Старик обнял внучку, и они пошли вдоль по побережью, а черно-рыжая овчарка весело побежала вперед, указывая им дорогу. Тома понятия не имела, куда им надо идти и где находится их, так называемый, дом, но сейчас это ей было не важно, ведь она наконец-то обрела свое потерянное счастье.
Совсем скоро впереди показался небольшой домик. Он, в общем-то, ничем и не отличался от остальных построек — тот же деревянный сруб, аккуратно вырезанные резные ставни, маленькое крылечко. Но только тянуло Томочку именно сюда… Именно в этот дом ей захотелось зайти и остаться.
Заметив, что девушка повернула в нужную сторону, дед облегченно улыбнулся:
— Ну, слава Богу! А то я уж начал беспокоиться, что ты родной дом забыла! Что-то ты какая-то странная из поездки вернулась…
— Все в порядке, дедуль, что ты! — поспешила успокоить его Тома. — Не волнуйся, я все помню! Давай-ка лучше, веди меня в дом!
Такое заявление старика несколько удивило, ведь внучка всегда предпочитала сама тут хозяйничать и никого близко не подпускала, а сейчас вела себя, будто пришла в гости. Но он не стал больше мучить ее расспросами, списав все это на усталость после долгой дороги. Дед отворил калитку, и впустил Томочку в отчий дом.
Странно, наша героиня никогда здесь раньше не была, но обстановка почему-то показалась ей до боли знакомой. Словно и вправду она лишь на время уезжала, и сейчас вновь вернулась в родные стены. Она прошла сначала в большую комнату, затем в спальню, на кухню… Это невозможно объяснить, но… это действительно был ее дом! Ее родной дом, где все лежало именно так, как она любила класть вещи, где стояла именно та недорогая мебель, которую она могла себе позволить, где даже ждал ее… новый детский велосипед, который она собиралась подарить на день Рождения своей племяннице Анютке! Тома просто не верила своим глазам, не находя себе места от удивления! Она точно сошла с ума, совершенно точно…
Легче всего было поверить в то, что она попросту никуда и не уезжала, но… на кухне, гремя посудой, накрывал на стол ее умерший дед, да и черно-рыжая огромная овчарка буквально не отходила от нее ни на шаг, то утыкаясь в руку, то преданно прижимаясь к ее ноге. Так что никаких сомнений не оставалось…
— Томусь, все готово, пошли кушать! — послышался голос старика. — И Макса с собой бери!
— Какого Макса? — не поняла сначала девушка. — А! Значит, собаку зовут Макс, как раз как я хотела…
Она присела на корточки и обняла большую шерстяную шею:
— Макс, ты даже не представляешь себе, сколько я мечтала о такой собаке, как ты! Да, да, именно о такой, такого же цвета, таких же размеров, с такими же умными глазками! И назвать ее я хотела именно Максом, только Максом… Неужели Небо услышало меня?…откуда ты здесь взялся?
Макс не мог ей ответить и все объяснить. Он только внимательно смотрел на свою любимую хозяйку и лизал ее нос своим мокрым шершавым языком. А по щекам Томочки текли сладкие слезы, слезы давно забытого, детского счастья…
В комнату зашел дед и невольно рассмеялся:
— Ну вот, встретились! Ты не представляешь себе, Томусь, как он по тебе скучал! Места себе не находил, скулил постоянно, я прям и не знал, что с ним делать! Ну, хватит тут обниматься, пошли за стол! Макс, за мной!
Собака не могла ослушаться старика, и, жалобно косясь на девушку, пошла к деду. Тома тоже встала, вытерла мокрый нос и поспешила на кухню.
Как же вкусно было есть эти простые русские щи с квашеной капустой! Да, так их готовить умел только ее дед, сильный и работящий мужчина с золотыми руками. Чего он только ни умел — и дом срубить, и дров наколоть, и технику починить, и обед приготовить… Да много еще чего, легче даже было сказать, что он не умел.
Тома зачерпывала расписной деревянной ложкой очередную порцию щей, и, не отрываясь, глядела на своего любимого дедушку. Где-то в глубине души, самым ее уголочком, она понимала, что все это не может быть правдой, что люди не воскресают, что ей очень ненадолго каким-то мистическим образом позволено сейчас пообщаться с близким человеком, и что всему этому… суждено быстро кончится… Она не знала, что это за состояние, в котором она находится, как врач Тома не могла подобрать ему никакого определения. Она не знала, почему вдруг ее мечты и самые заветные желания чудесным образом исполнились, да, честно говоря, и не хотела знать… Она просто наслаждалась теми неожиданными мгновеньями счастья, которые ей послала судьба…