— Ребята, уходите, — твердо произнесла она, стоя за закрытой дверью.
— Впустите нас, Нина Евгеньевна, — опять потребовал другой молодой голос.
— Нет, — отрезала хозяйка, — Идите домой. Я не открою.
Дина оторвала голову от подушки.
— Что такое? — сонно промычала она.
Я приложила палец к губам. У ворот происходило что-то непонятное. Было очевидно, что в дом ломятся хулиганы на мотоциклах. Но для того, чтобы ворваться во двор, им требуется приглашение хозяйки. А Нина Евгеньевна его не дает, не боясь, что ее не послушаются. Стук у ворот повторился несколько раз, потом снова взревели моторы, и их рокот стих на другом конце Краснорецкого. Прошло несколько минут, потом шаги Нины Евгеньевны переместились обратно в ее комнату. Мне показалось, на ходу она скороговоркой шептала молитву. Еще долго беспокойно лаяли собаки.
— Что за хрень? — сердито проговорила Дина, садясь на кровати.
— Понятие не имею, — ответила я.
Форточку открывать расхотелось.
То ли дело было в усталости с дороги, то ли в волшебном деревенском воздухе, но проснулась я позже обычного. В окно светило солнце, на улице перекликались петухи. Кровать моей сестры уже была застелена. Я блаженно потянулась и вышла в сени. Открытая дверь на застекленную веранду, которую деревенские называют «терраской», проливала на деревянные половицы потоки утреннего света. Нина Евгеньевна собирала на стол. Пахло едой.
— А, Сима, проснулись? Молодец, как раз к завтраку, — улыбнулась женщина, жестом приглашая меня за стол.
Я поблагодарила кивком и задержалась в сенях возле умывальника. Выйдя на терраску, я увидела в окно мальчишек, гроздьями повисших на заборе. Они, догадалась я, пытались разглядеть, как Дина моется в деревянной кабинке летнего душа, установленной в саду. Нина Евгеньевна, посмотрела в том же направлении и усмехнулась.
— Ваша сестра популярна.
— Да, у мужчин любого возраста, — улыбнулась я и вдруг вспомнила о событиях прошедшей ночи, — Нина Евгеньевна, а кто это был сегодня ночью?
— Да, мальчишки хулиганят, — Нина Евгеньевна ответила небрежно, но отчего-то низко наклонила голову, хлопоча вокруг стола, — Как вечер, так они давай гонять по поселку. Озорничают.
— Вы поэтому не выходите вечером на улицу? — спросила я и, получив утвердительный кивок, добавила, — А в милицию обращались, участковый-то что говорит?
— Да зачем сразу в милицию? — хозяйка улыбнулась смущенно и натянуто.
— Они что бандиты? — предположила я.
— Нет просто шпана, — возразила Нина Евгеньевна; на улице залаяла собака, и она с преувеличенным интересом оглянулась на окна, чтобы покончить с устроенным мною допросом, — О, вот и наш хозяин приехал.
Ворота открыли снаружи, и во двор въехала зеленая «Нива». Из нее вышел мужчина со светлыми волосами и бородкой, такой же худощавый, как Нина Евгеньевна, чем-то неуловимо на нее похожий. Говорят, люди часто выбирают себе в пару того, кто напоминает их самих. Интересно, со стороны мы с Лешкой тоже так выглядим? Приеду в Москву, спрошу у Нади и Сорокина.
Когда Андрей Иваныч поднялся на крыльцо и вошел в терраску, из сеней вышла Дина, уже одетая и причесанная. Боевую раскраску на лицо она нанести еще не успела, но без нее Дина всегда нравилась мне больше.
— Дина Валентиновна, — к моему удивлению хозяин дома обратился к сестре очень уважительно и самым серьезным образом пожал ей руку, — Я вас сразу узнал, вы на матушку похожи.
— Здравствуйте, — без своих обычных кривляний ответила Дина, — Это моя сестра Серафима. Так что тут случилось с матерью?
— Может, сначала за стол? — робко предложила Нина Евгеньевна.
— Позже, — коротко возразил Глебов и показал рукой на дверь, предлагая Дине выйти во двор и поговорить.
Они спустились с крыльца. Меня с собой не звали, обо мне вообще забыли, и меня охватило возмущение. Я было сделала шаг к двери, потом передумала и осталась в терраске. Нина Евгеньевна сочувственно посмотрела на меня, пожала плечами и позвала меня за стол. Блины с домашним клубничным вареньем были восхитительны. Но непонятная тревога, вызванная поведением Глебова и Дины, не давала в полной мере ощутить их вкус.
— Сметанки? — видя мое расстроенное лицо, жалостливо предложила Нина Евгеньевна.
Дина и Андрей Иваныч вернулись, разговаривая.
— Договорились, сделаю все, что смогу. Все, что будет нужно, — сказал Глебов, очевидно подводя итог разговору.
Дина уселась за стол напротив меня и потянулась к стопке золотистых блинов, лежащих на большой плоской тарелке.
— Мы задержимся здесь на пару деньков, — объявила она.
— А мама? — удивилась я.
— Мама именно этого от нас и хотела, — после этой короткой фразы, внимание Дины полностью переключилось на завтрак.
Но в отличие от нее, привыкшей слушаться каждого маминого слова, мне такое объяснение не показалось достаточным.
— А почему она этого хотела? И зачем тебе я, если ты мне ничего не говоришь?
Видя, что назревает выяснение отношений, хозяева занервничали, обмениваясь смущенными взглядами. Дина с тяжким вздохом отодвинула от себя чашку со сметаной и встала.
— Ладно, — сказала она сквозь зубы и встала, — Ты отдыхай, а я по делам.
Дина вышла в сени. Опять все, как в детстве. Нет уж, снова втянуть меня в эту жизнь не получится. Если Дина появится у меня в квартире еще раз, я ее с лестницы спущу.
Я в угрюмом молчании доела завтрак. Когда приканчивала чай с баранками, вернулась Дина в одолженной хозяйкой темно-синей деревенской тужурке-стеганке. Она сгребла со стола горсть баранок и распихала по карманам. Глебов встал и вознамерился пойти с ней.
— И куда собралась? — хмуро спросила я.
— На кладбище, — бодро доложила Дина.
— Куда?
— А что? Погода хорошая. Погляжу на крестики да холмики, хозяин проведет для меня обзорную экскурсию.
— Надо же! — удивилась я, — Ты, оказывается, заядлый тафофил.
— Не ругайся, ты ж в гостях, — поморщилась Дина.
Я приподнялась со стула.
— Так я с тобой?
— Говорю же: отдыхай.
Я опять начала закипать.
— Я вам тоже найду дело, если хотите, — поспешно внесла предложение Нина Евгеньевна, — Я тут собралась к соседке, бабе Майе. Давно обещала ей помочь яблоки собрать, перебрать лучок. А то она одна, у нее только внук Володя. Он хороший мальчик, но ведь ему тоже поиграть, погулять хочется. Можете пойти со мной, баба Майя в соседнем доме живет.
Она показала в окно на соседний бревенчатый дом, покрашенный синей краской.
— А чё сходи, разомнись. Ты ж любишь активный отдых, — ухмыльнулась Дина, — А я, как вернемся, за тобой зайду.
Обстановка в доме соседки была почти такой же, как у Глебовых. Разве что имелся удивительный старый диван с высокой резной спинкой и подушками-валиками, какие я видела только в фильмах о сталинских временах. На стене в горнице неподалеку от угла с иконами висел отрывной календарь, посвященный садово-огородным работам. Какая-то фраза внизу страницы была обведена красной ручкой. "Зах. солнца в 21.17" прочла я, подойдя ближе. Я полистала численник. На других страницах эта строка также была обведена красным. Я вспомнила, что такой же календарь висел и у Глебовых, и заход солнца на нем тоже выделили красным цветом. Двойные оконные рамы, такие же, как в комнате, где мы с Диной ночевали, украшали связки луковиц и чесночин, перевитых как гирлянды.
— Нравится? — спросила баба Майя, заметив, что я рассматриваю это своеобразное украшение, — Это я по телевизору видала. Мне еще тетка Валя обещала декоративные тыковки, маленькие такие. Тоже повешу. Я на старости лет стала этот…Как, Вова?
— Дизайнер, — усмехнулся ее внук, худенький, но круглолицый мальчик лет десяти с веснушками на коротком прямом носу, — Бабуля в теме: печворк, хендмейд и так далее.
Он показал на вязанные из лоскутов сидушки для табуреток и пестрое лоскутное одеяло, служащее покрывалом для дивана.
— Слова-то какие стали — слушать страшно, — ужаснулась старушка.
— Баба Майя, а где у тебя корзинки под яблоки? — позвала из сеней Нина Евгеньевна.