Он отдышался и судорожно соображал, что же ему теперь делать, где искать штаб Остен-Сакена, но вдруг заметил, что мимо него прошла девушка в мини юбке и с клипсами на ушах в виде больших красных колец, её глаза от яркого света защищали модные импортные солнцезащитные очки.
Фу-у-у, Ян с облегчением выдохнул. Это ж надо такому привидится среди белого дня — задремал, наверное. Всё от недосыпа, с этими архаровцами попробуй, поспи. Всю ночь: «Ухожу без двух; семь пик; вист; а дама то третья, заложиться надо было». Тьфу!
Ян осмотрелся, вокруг него был привычный Приморский бульвар. Вот пушка, с английского «Тигра» снятая, вот Горисполком, бывшая Биржа, вот Пушкин смотрит на «благодарных граждан Одессы» и впереди внизу морвокзал в современном угловатом архитектурном стиле из стекла и бетона. Всё нормально, никаких проблем с агрессорами и пальбой из пушек.
Ян решил идти в общагу, только по пути в Горсаду выпить кружечку пива, стало как-то особенно жарко, а было вроде прохладно. Он попытался встать со скамейки, но тут же скривился от боли и снова рухнул на скамейку. Что такое? Он в недоумении поднял штанину. Приличная ссадина на голени кровила. Это не было зрительной галлюцинацией, потому что на месте содранной кожи еще ощущалось и неприятное жжение. Ян оторопело стал осматривать свои ноги и заметил, что его светлые босоножки изрядно вымазаны в черную сажу. Тротуары на Приморском, в отличие от батареи Щеголева, с утра были чисто выметены и даже промыты поливочной машиной. Было над, чем задуматься.
Понемногу прихрамывая, Ян отправился на Дерибасовскую, на троллейбусную остановку. В такой ситуации пиво не поможет, тут нужен только портвейн. Он зашел в Центральный гастроном и купил две бутылки.
Глава 2
Поутру, они пили пиво. Чем еще могут заниматься студенты, которые честно сдали сессию. Впереди маячила практика, это было ново, интересно. Одно плохо, что вставать теперь придется не тогда, когда захочешь, а в семь или даже раньше, но сегодня воскресенье, выходной. Ян и Андрей, как нормальные, рабочие люди, или почти таковые, с чистой совестью отдыхали. Первый рабочий день намечался только завтра.
Так исторически сложилось, что какой бы ты дорогой ни шел из общежития в институт, тебе никак не удастся пройти так, чтобы не попасть на пивную точку. Собственно и путей-то было только два, но по каждой из дорог было минимум три точки, по второй даже четыре.
Несмотря на то, что сегодня друзьям не нужно было идти в институт, до ближайшего ларька ноги донесли сами, даже с еще не проснувшейся головой и не совсем открытыми глазами. Вчерашний портвейн гудел в голове и требовал орошения.
Точки периодически закрывались, но, видимо, неиссякаемый поток студентов был лакомым кусочком для Одесского пищеторга и поэтому, как, ни старались парткомы нескольких окрестных институтов, после многократных закрытий, точки снова открывались и радовали посетителей пенными шапками на бокалах.
Точка, которую сегодня облюбовали Ян и Андрей, находилась в сквере у летнего кинотеатра. На местном студенческом сленге она называлась: «У Любезного». Небольшой ларёк, выкрашенный в ровный зеленый цвет, сливался с газонами сквера. Человек семь терпеливо ждали, когда подойдет их очередь. На прилавке, оббитом алюминиевым листом, стояли бокалы на отстое. За прилавком стоял седой старичок в аккуратном белом полотняном пиджачке. Долив бокал, до нормального, по его мнению, уровня, он отправлял его в полет по мокрой поверхности прилавка в сторону жаждущего соискателя. Это движение всегда сопровождалось одной и той же фразой на протяжении многих лет: «Будьте любезны», — отсюда и негласное название точки, закрепившееся в среде любителей пива студенческого городка. Все знали, что Любезный, хоть и не доливает, но и никогда не разбавит драгоценный продукт, держит марку, поэтому к дедушке всегда относились с уважением. Эта точка пользовалась доверием, в отличие от многих. Даже в «Гамбринусе» можно было наскочить на разбавленное пиво, а у «Любезного» гарантировалось качество.
— Ну что, повторим? — проговорил Ян, рассматривая дно уже пустого бокала.
— Всенепременно, неполнота впечатлений притупляет воображение, — подтвердил Андрюха.