Задумывается, чешет затылок, меняется в лице.
ГАВРИЛА: Что-то телефон у неё часто садился…, надо было мне, наверное, ей новый купить, не догадался сразу. Эх, долго соображаю. Умный, а вот тоже нет-нет да подтупливать стал. Не даром говорят, с кем поведёшься от того и наберёшься. Повлияла на меня жена не самым лучшим образом, как видно. Слава богу – ушла, а то бы совсем с ней идиотом стал.
Встаёт с кровати, идёт к столу, включает чайник, собирается покушать, что-то собирает к столу на скорую руку. С тоской, неряшливостью и неуклюже делает всю эту процедуру.
ГАВРИЛА: Да… Пока руку не набил. Раньше-то жена занималась приготовлениями… уборкой, как водится, стиркой… да всем в общем. Я домой приходил с работы, ни в чём нужды не знал, всё готово было, всё сделано, всё убрано. Я сейчас всё пытаюсь понять…, когда она это всё успевала? Ведь тоже на работу ходила, порой позже меня возвращалась, а хозяйство вывозила. Мне оно раньше как-то всё само собой разумеющимся казалось, что чистота дома, порядок. Что стол всегда накрыт, что вещей гора в грязном не тухнет. Да и вообще… уют она дома создавать умела. Даже когда она задерживалась и не приходила ночь или там на несколько дней… это уже в конце бывало несколько раз, что они там эти трубы никак не могли починить (отвлекается, задумывается, удивляется, но возвращается к мысли). Так вот, даже когда её дома не было, то всё равно в нашем семейном гнёздышке было тепло, комфортно… А что по существу изменилось? Её точно так же нет, но если бы не было только её… того тепла и комфорта не стало тоже.
Чайник закипает, отключается, Гаврила вытряхивает из бокала остатки старых капель куда-то в сторону, осматривает кружку, вытирает его майкой изнаночной стороной. Наливает туда кипяток, разводит кофе. По-быстрому сооружает бутерброд, откусывает, рассказывает дальше с набитым ртом.
ГАВРИЛА (с приободрённым настроением, жуя): Знаете, как мы с Эллиной познакомились? О… это была опера, как мы познакомились. У меня тогда перевод по должности подходил, на следующий разряд. А это же уже совсем другие деньги! Вот, мастер мне сказал, хорошенько потрудиться пару месяцев, и там что-нибудь решим, чтобы перед начальством на вид поставить. Не просто же так разряд дают. Я пластался как Стаханов! Делал почти две нормы, при этом, не теряя в качестве. Но уставал жутко… жутко… просто ужасно. И вот, по нелепой случайности, шнурок забыл зашнуровать, шёл после смены домой, дай, думаю в магазин загляну, продуктов немножко… к ужину и на завтра к смене. Я там что-то взял, уже собрался было на кассу, вдруг раз… чувствую – падаю, а почему падаю – не понимаю, но хорошо понимаю что падаю. Пока думал – соображал – встретился носом с полом. Лбом тоже ударился не слабо. Шишка вот такая соскочила. (Показывает, какая шишка). Я так рукой раз (ощупывает лицо, показывает, как проверял себя на повреждения в магазине), вроде ничего, всё на месте. Продукты только разлетелись из корзинки. И, главное, слышу, голос женский причитает:
«Ой, простите, простите, пожалуйста, я не специально. Вставайте, пожалуйста, давайте я вам помогу. Вы сильно ушиблись? Где больно покажите?»
А я ничего понять не могу. Какая-то дама меня поднимает, порхает вокруг меня, курлычет что-то. А у меня ещё в ушах звенит от падения и мозги на место не встали, продукты надо собирать скорее, пока не похватали, я сыр то последний свежий взял с полки, прямо перед носом у бабки какой-то умыкнул, а там таких «чаек» много. Надо бежать, хватать, поднимать, а не могу, меня держит эта, бабёнка какая-то. Это была Эллина. Как оказалось, это она мне на шнурок развязанный наступила, вот я и устремился в несанкционированный полёт.