У Джеймса была именно та работа, которую Мод хотела бы для своего будущего зятя. Он служил в местном отделении «Барклайз-банка», а когда зимой ему случалось наезжать в Лондон и он забирал Веру то на реку, то в театр на утренний спектакль, Мод улыбалась молодому человеку и начинала обсуждать с Джорджем, что они могут сделать для молодой четы после назначения даты. Взнос на дом и двести фунтов на мебель — таков был совет Этель Карпентер, и Мод решила, что он не лишен смысла.
Джеймс был старше Веры на четыре года, во время войны он служил на флоте старшиной. В банке у него хранилась кругленькая сумма, он был примерным сыном и прихожанином. Лучшего трудно было пожелать.
У Мод были старые представления, она полагала, молодым людям следует разрешать знакомства, только если их должным образом представили друг другу, или если их родители были старыми друзьями. Поэтому она с ужасом узнала от миссис Кемпбелл, жены торговца рыбой из лавочки по соседству, что Веру часто видят в компании молодого бармена из «Кареты с лошадьми», с которым, как утверждала миссис Кемпбелл, девочка познакомилась на танцах. Это все Джордж, заявила Мод в разговоре с Этель. Если бы в доме прислушивались к Мод, то Вере никогда бы не позволили посещать танцы. Мод пыталась решительно возражать, но Джордж впервые в жизни настоял на своем, заявив, что ничего в том нет дурного, если Вера пойдет с подружкой потанцевать, да и разве есть что-нибудь респектабельней, чем ежегодный бал «Молодых консерваторов»?
— Прямо не знаю, что скажет Джеймс, когда услышит об этом, — пригрозила дочери Мод.
— А мне все равно, что он скажет. Я по горло сыта Джеймсом, этим занудой. Всегда заводит одну и ту же пластинку: пораньше лечь, пораньше встать, экономить деньги, не доверять людям. А Стэнли говорит, молодым бываешь только раз, так что радуйся, пока можешь. Он говорит, деньги для того, чтобы их тратить.
— Думаю, он так и поступает, если это чужие деньги. Бармен! Моя дочь тайком встречается с барменом! — Хотя Мод иногда по пятницам позволяла Джорджу тихо провести часок-другой за кружкой пива в «Виноградной грозди», сама она в жизни не переступала порога пивной. — Как бы там ни было, это пора прекратить, Ви. Можешь сказать ему, что твои родители против.
— Мне двадцать два, — решительно произнесла Вера, которая, хотя и унаследовала от отца внешность и покладистый характер, от матери взяла искру темперамента — Ты не можешь запретить мне. Все время твердишь о замужестве, но как я выйду замуж, если мне негде познакомиться? Девушки не могут знакомиться с мужчинами, если сидят дома
— Но ты же познакомилась с Джеймсом, — возразила Мод.
После она никак не могла решить, какой момент был худшим в ее жизни — то ли тот, когда миссис Кемпбелл сообщила ей, что Стэнли Мэннинг отсидел два года за вооруженный грабеж, то ли тот, когда Вера сказала, что любит Стэнли и хочет выйти за него замуж.
— Не смей мне говорить о свадьбе с этим уголовником! — вопила Мод. — Ты выйдешь за него только через мой труп. Сначала я убью себя. Суну голову в духовку. Но прежде позабочусь о том, чтобы тебе из моих денег не досталось ни пенни.
Но вся беда была в том, что она никак не могла помешать Вере встречаться с Мэннингом. Какое-то время вопрос о замужестве или даже помолвке вообще не обсуждался, но Вера продолжала видеться со Стэнли, а Мод извелась чуть ли не до нервного срыва. Она, хоть убей, не могла понять, что Вера нашла в нем.
За всю свою жизнь она знала только одного мужчину, с которым разделила постель, и этой меркой она мерила всех остальных. Джордж Кинауэй, шести футов росту, обладал классической привлекательностью англосакса, если не считать безвольного подбородка, тогда как Стэнли был маленький, не выше Веры. Волосы у него начинали редеть и всегда выглядели сальными. Лицо у него было смуглое, словно орех (такие рано старятся, предрекала Мод), а черные глазки бегали и никогда не глядели в лицо собеседнику. Сразу распознав, чье слово в семье Кинауэй имеет вес, он всякий раз, встречая Мод на улице, обворожительно улыбался и льстиво приветствовал ее: «С добрым утром, миссис Кинауэй, чудесная погода!», а потом печально качал головой, когда она шествовала мимо в холодном молчании.
Мод не допускала его присутствия ни в лавке, ни в квартире, расположенной этажом выше, и утешалась мыслью о том, что по вечерам Стэнли занят в своем баре. Главное неудобство того обстоятельства, что Вера не работала, заключалось в том, что дочь свободно могла встречаться со Стэнли днем, ведь у барменов особое расписание: они свободны все утро и полдня, почти до самого вечера. Но Мод полагала, «что-то дурное» (под этими словами она подразумевала плотские утехи) всегда происходит только между десятью и полуночью — мнение, основанное на собственном опыте, хотя в ее случае все было правильным и подобающим — а именно в эти часы Стэнли всегда особенно занят. Поэтому она испытала ужас и даже какой-то суеверный страх, когда услышала от плачущей Веры, что та беременна уже больше двух месяцев.
— Снова повторяется история бедной Этель, — всхлипывала Мод. — Чтобы такое случилось с моим собственным ребенком! Какой позор!
Но каким бы глупым и предосудительным ни было поведение Веры, ее мать не допустит, чтобы она страдала так, как страдала Этель. У Веры должны быть дом, муж, приличная семья, прежде чем родится ребенок. Вера должна выйти замуж.
Вместо большой свадьбы, о которой мечтала Мод, Вера и Стэнли поженились тихо, пригласив только с десяток друзей и близких родственников, а после церемонии сразу отправились в маленький домик на Ланчестер-роуд, в Кроутоне. Мод трудно было унизить Стэнли, но она проследила, когда они с Джорджем вносили деньги задом, чтобы бумаги были выписаны на имя Веры, а Стэнли дала понять, что он должен им вернуть все до единого пенни.
Молодожены прожили три недели, а потом у Веры случился выкидыш.
— Господи, — сокрушалась Мод, сидя у больничной койки, — и зачем мы только поторопились! Твой отец говорил, что нужно подождать немного, и был прав. — Что ты имеешь в виду?
— Стоило подождать три недели…
— Я потеряла ребенка, — сказала Вера, приподнимаясь в кровати, — а теперь ты хотела бы отобрать у меня и мужа.
Когда Вера поправилась, она впервые в жизни пошла работать, чтобы вернуть долг родителям. Мод оставалась непреклонной. Она могла время от времени выписать Вере чек на покупку нового платья или закатить шикарный обед в ресторане, но ни за что бы не позволила Стэнли Мэннингу прибрать к рукам ее денежки. Он должен взяться за ум, достойно обеспечить семью, и тогда Мод еще подумает…
Как только она поняла, что это никогда не произойдет, Мод вознамерилась оторвать от него Веру — план, который стал гораздо более осуществимым теперь, когда она поселилась в одном доме с дочерью. Действовала она по двум направлениям: доказывала Вере, как трудна ее теперешняя жизнь, усугубляя эти трудности постоянной атмосферой раздоров, а с другой стороны, протягивала приманку — возможность жить легко, в покое и изобилии.
До сих пор Мод не очень преуспела. Вера всегда была упряма. Дочь своей матери, думала Мод с любовью. Маленькие взятки и заманчивые картины жизни без Стэнли не пробили ни малейшей бреши в Вериной броне. Неважно. Настало время нажать на нее как следует. От внимания Мод не ускользнуло, как побледнела Вера, когда услышала о двадцати тысячах фунтов. Теперь она будет все время думать об этом на своей ужасной работе, запихивая пронафталиненные пальто в полиэтиленовые мешки. А сегодня вечером Мод пойдет с козырной карты.