Он сдернул простыню и скатал ее. Затем взял Этель Карпентер под мышки и до половины стащил тело на пол. Стэнли был маленький, щуплый мужчина, и такая тяжесть оказалась для него почти неподъемной. Пока он стоял, пытаясь отдышаться, его взгляд случайно упал на черную сумку возле кресла. Ее тоже придется спрятать.
Стэнли открыл сумку, и в нос ему ударила сладкая тошнотворная волна. Запах шел от полупустого пакетика фиалковых леденцов. Стэнли смутно помнил, что перед войной, когда он был еще мальчиком, эти конфетки, используемые для освежения рта, продавались во всех кондитерских лавках. Иногда их покупала в деревенском магазинчике его мать, когда они отправлялись на выходной в Бьюрис. Он считал, что их давно не выпускают, точно так же, как анисовое драже или помадку «Эдинбургская скала», а теперь их запах неожиданно напомнил ему старый родительский дом, зеленую речушку Стаур, в которой он ловил бычков и гольцов, деревню меж двух невысоких холмов, прежний покой.
Стэнли двумя пальцами вынул фиалковую конфетку и почувствовал сильный сладкий цветочный запах, когда поднес ее к носу. Семнадцать ему было, когда он убежал от всех них — от родителей, братьев, от реки и рыбалки. Отправился на поиски счастья, как он сказал им, до смерти устав от зависимости и обид на своих братьев, один из которых получил хорошую профессию, отбыв полсрока в учениках, а другой учился в колледже. «Я вернусь, — говорил он, — и буду стоить больше, чем вы оба». Он так и не вернулся, а отца видел в последний раз в Олд-Бейли, когда того пригласили на судебное разбирательство над сыном.
Теперь все переменилось. Счастье заставило себя ждать целых двадцать лет, но теперь оно почти у него в руках. Осталось сделать один крошечный шажок… А когда он получит деньги, возможно, на следующей неделе, то отправится в Бьюрис на собственной машине и всех поразит. «Как насчет того, чтобы порыбачить?» — скажет он своему брату, владельцу типографии, и достанет новые блестящие рыболовные снасти. «Убери это», — скажет он другому брату, учителю средней школы, когда тот полезет в карман за горстью мелочи. И придет их черед обижаться, когда мать поведет его по соседям похвастаться самым удачливым сыном…
Стэнли бросил конфетку обратно в пакет, и видение померкло. В сумке его заинтересовала еще только одна вещь — довольно толстая пачка банкнот, скрепленная резинкой. Сбережения Этель, предположил он, деньги на оплату новой квартиры. От них можно не избавляться, как от мертвой хозяйки.
Стэнли подсчитывал банкноты, когда услышал наверху очень тихий звук, скрип ступенек. Замечтавшись, он немного успокоился, но теперь пот вновь побежал по его лицу. Стэнли сделал шаг назад и стоял, дрожа, как маленький зверек, охраняющий свою добычу, навстречу которому медленно приближается более крупный хищник.
Дверь отворилась, и вошла Мод, опираясь на палку.
7
Мод пронзительно закричала. Она не стала дожидаться объяснений и расспрашивать. То, что она увидела, говорило само за себя.
Двадцать лет она ждала, что ее зять вновь прибегнет к насилию, за что и попал в тюрьму. Тогда он ограбил пожилую женщину и сейчас тоже. Стэнли снова напал на старуху ради денег, но на этот раз пошел дальше и убил ее.
Мод подняла палку и шагнула к нему. Выронив банкноты, Стэнли отступил к открытому пианино, руки задели клавиши, прозвучал низкий долгий аккорд. Мод прицелилась ему в лицо, но Стэнли быстро пригнул голову, и весьма ощутимый удар пришелся по шее. Он упал на колени, но почти сразу, пошатываясь, поднялся и метнул в Мод одну из зеленых вазочек.
Она разбилась о стену за головой Мод, и по комнате рассыпался дождь изумрудных осколков.
— Я убью тебя! — вопила Мод. — Убью собственными руками!
Медленно продвигаясь от пианино к дивану, Стэнли огляделся в поисках другого снаряда, но, прежде чем он сумел схватить вторую вазу, Мод снова ударила его, на этот раз по голове, и, когда он покачнулся, обрушила на него целый град яростных ударов. На секунду комната погрузилась во мрак, и расплывчатые предметы закружились перед ним в этой темноте: красные квадраты, треугольники и падающие звезды.
Мод забьет его насмерть. Ужас и ярость придали ей необыкновенную силу. Всхлипывая, он при1сел на корточки в углу, подставив плечо под неминуемый удар, и поймал конец палки.
Палка вырывалась, как живая. Стэнли пытался подняться, перебирая по ней руками. Он был сильнее Мод — все-таки мужчина, к тому же на тридцать лет моложе — он подтянулся, встал на ноги, оказавшись с ней лицом к лицу.
Оба молчали. Говорить было нечего. Все слова давно высказаны за последние четыре года. А теперь остался только сгусток взаимной ненависти, которая прорывалась в рычании задохнувшейся Мод и шипении Стэнли. Они вновь словно оказались одни на земле или попали в другой мир, пустой и безлюдный, где не существовало иных чувств, кроме ненависти, и иных инстинктов, кроме инстинкта самосохранения.
У каждого из них осталось только одно желание — завладеть палкой, на чем они и сосредоточились. Каждый в бешенстве тянул палку к себе. Стэнли сделал вид, что отступает со своей более выгодной позиции, а сам пнул, что было сил, по щиколотке Мод. Она с криком отпустила палку, и та грохнула об пол.
Стэнли подобрал клюку, потом метнул ее в дальний конец комнаты. Он потянулся к горлу старухи и вцепился в него обеими руками. Мод захрипела. Железные пальцы Стэнли все сильней давили на сонную артерию, тогда она коленом ударила ему в пах. Оба одновременно закричали и отпрянули в стороны. Стэнли всхлипывал от боли.
Он покачнулся назад, готовый снова прыгнуть. Мод почувствовала себя беспомощной, лишившись опоры, которая служила ей многие годы, и замахала руками. Ничто не помогло ей задержать падения, и, когда она повалилась, голова ее ударилась о выступающий край мраморного камина.
Стэнли подполз к ней на четвереньках и взглянул, с колотившимся, как молот, сердцем, на воплощение всех своих желаний.
Вера не заплакала и даже ничего не сказала когда услышала от него новость, но лицо ее сильно побледнело. Она кивнула в знак того, что приняла его рассказ о том, как Мод была в гостиной, просто стояла у камина, разглядывала свадебную фотографию, потом вдруг плохо себя почувствовала, дотронулась до лба и упала на пол.
— Рано или поздно это должно было случиться, — завершил он свой рассказ.
— Я поднимусь наверх, к ней, — сказала Вера.
— Если только не будешь расстраиваться.
В конце концов он ждал этого и подготовился. Стэнли последовал за женой на второй этаж. Вера поплакала немного, когда увидела Мод.
— Она выглядит очень спокойной.
— Я тоже так подумал, — с готовностью поддержал ее Стэнли. — Я подумал, теперь она обрела покой.
Они говорили шепотом, словно Мод могла их услышать.
— Жаль, что ты не позвонил мне на работу. — Я не видел необходимости расстраивать тебя. Ты ведь все равно не могла ничем помочь.
— Но мне хотелось бы быть рядом. — Вера наклонилась и поцеловала холодный лоб Мод.
— Пойдем, — сказал Стэнли. — Я приготовлю тебе чашку чая.
Он стремился увести жену из комнаты как можно скорее. Шторы были задернуты, спальня погружена в полумрак, только тусклый просочившийся лучик света поигрывал на лице Мод и лекарствах возле кровати. Но стоило Вере хоть на дюйм сдвинуть подушку, и она сразу заметила бы на голове Мод под седыми локонами глубокую рану
— Наверное, я должна остаться возле нее на всю ночь.
— Это еще зачем? — всполошился Стэнли, позабыв о шепоте. — В жизни не слышал подобной чепухи.
— Раньше так было принято. Бедная мама Она и вправду любила меня. Хотела как лучше. Доктор сказал, что это был еще один удар?
Стэнли кивнул.
— Пойдем вниз, Ви. От того, что мы будем здесь торчать, лучше не станет.
Стэнли приготовил чай. Вера смотрела на него, бормоча снова и снова, как часто бывает с людьми, только что потерявшими близкого человека, что в это невозможно поверить, хотя на самом деле этого нужно было ожидать, что мы все когда-нибудь умрем, и все же смерть — всегда большое потрясение, что она рада такой мирной кончине матери.