- Нами, ты совсем по мне не скучала? – с грустью спросил Изуму, переворачивая меня на спину и склоняясь надо мной. Его ладони нежно гладили меня, а глаза требовали ответа.
- Скучала, - проговорила я, пытаясь натянуть на себе одеяло. Мне было неловко предстать перед самым лучшим парнем в таком непрезентабельном виде.
- Не верю. Как думаешь, почему? – провел пальцем по моим губам Изуму, не отводя взгляда от моих глаз. – Ну же, поцелуй меня…
Странно, ведь это не может происходить на самом деле? Разве самый красивый и замечательный парень будет с такой любовью целовать лохматую девчонку, которую не видел два года? Я будто заблудилась в собственных фантазиях или сновидениях, и мне впервые хотелось, чтобы дорога в реальный мир не нашлась.
Глава 2
Настроение было дрянное. Кто только придумал, что если день начался хорошо, то он дальше таким будет? Глупости и вранье! Утром у меня был Изуму, его поцелуи, ласки, нежные слова и обещание, что вечером он придет ко мне. А я хотела, чтобы он и с утра остался, готова была стать женщиной в его объятиях. Даже мечтала. Но Изуму ушел, сказав, что был бы счастлив стать моим первым мужчиной, но учитель меня убьет, если я лишусь невинности без его дозволения. Его забота и нежность, с которой он целовал мои пальчики, прощаясь, сделали меня самой счастливой на свете девушкой. Я целых полчаса порхала по своей небольшой комнатке, пребывая в легкой степени эйфории, пока не поняла, что и вечером между нами ничего не будет.
Боги, что мне стоило вспомнить уроки Аниоко-таю? Неужели я не смогла бы соблазнить Изуму, который и сам этого хотел? И неважно, что учитель потом меня избил бы, физическая боль давно меня уже не страшит, зато Изуму остался бы со мной, пусть только в моей памяти. К тому же, я же собиралась сбежать, так что одним проступком перед учителем больше, одним меньше. Аруку-сан предательства не прощает, а мой побег или интимную связь с мужчиной он воспримет именно так. А умирать девушкой вдвойне обиднее, чем любимой женщиной.
С утра еще я хотела рассказать о своих планах Изуму, но потом подумала и решила не подставлять друга. Да и сообщение от учителя, пришедшее на мой комм, заставило отвлечься от мечтаний и заняться делами. В частности, мастер вдруг вспомнил, что младшую группу надо подготовить к первому испытанию. И, чтобы я не лентяйничала, взвалил на меня эту ответственность. А я не люблю тренировать мелких, у меня сердце от жалости разрывается, глядя на них. Хочется каждому помочь, поддержать хотя бы словом, но у мастера свое виденье того, как должно проходить обучение. В прошлом году он узнал, что я вынесла на руках с полигона одного мальца, чего категорически нельзя было делать, надо чтобы он сам дошел до казармы. Стоит ли говорить, что попало и пацаненку, и мне? Думаю, и так понятно. Но я не смогла пройти мимо бессознательного тела тогда и сейчас не смогу. Что поделаешь, есть во мне какая-то неискоренимая жалостливость к детям и животным, тянет помочь им, защитить. Изуму всегда смеялся надо мной, называл наседкой с материнским инстинктом или просто девчонкой, а когда хотел сильно задеть, говорил, что надо выдать меня замуж, а не боевым искусствам обучать. Я злилась, брала себя в руки, прекращала распускать сопли и добивалась поставленной учителем задачи.
Да, я девушка, и никогда не сравнюсь с мужчинами, но это не значит, что мне одна дорога – замуж. Не хочу, ведь это почти такое же рабство. И собственные дети мне не нужны, во всяком случае, не в ближайшие годы. Я слишком хорошо знаю, что такое боль, чтобы желать своим детям такой судьбы, как у меня. Нет, сначала стану свободной и богатой, потом найду того, кто лишил меня родителей и убью его. И только после этого можно будет подумать о семье.
Ах, мечты, мечты. Как бы еще их осуществить? Учитель точно не даст, у него на меня какие-то свои планы, а я уже давно поняла, что они не совпадают с моими. Подумать только, когда-то я восхищалась мастером: сильным, невозмутимым мужчиной. Мне представлялось, что именно таким был мой отец. Правда, продлилось это недолго, скоро я поняла, что учитель еще и безжалостный. Так что с годами остались только уважение, страх и толика ненависти, которая все разрасталась.