Пусть он звал всего лишь в постель, но ведь звал, а не требовал. Я опустила взгляд на свою тонкую белую кисть, лежащую в смуглой мозолистой ладони учителя. Почему я сразу не отдернула руку, когда он отпустил ее? Похоже, мое подсознание уже всё решило за меня. Мужчина тоже это понял, приподнял мою кисть и коснулся губами пальцев. Я вздрогнула, возник запоздалый страх, что Аруку-сан не оговорил, чем мы будем заниматься всю ночь и останусь ли я после этого жива. Но отступать было поздно – капкан захлопнулся.
- Моя гостиница неподалеку, - решил не терять время мужчина и повел меня на выход из бара.
Оказалось, что до гостиницы всё же надо ехать, пусть и недолго. Чтобы хоть как-то отвлечься от мыслей о предстоящей ночи, я достала комм и набрала сообщение Дину.
- Тот белобрысый твой любовник? – как-то слишком уж равнодушно спросил учитель, при этом нисколько не смущаясь того, что читает чужую переписку.
- Нет, Дин друг и соратник, он мне помог сбежать от работорговцев, а потом и с планеты, - поспешила с ответом, пока Аруку-сан не надумал небылиц про нас.
- Расскажи мне, - очередная не то просьба, не то приказ.
Я решила, что пусть лучше он всё услышит от меня, чем от кого-то еще, да и разговор помогал отвлечься от неловкости и волнения. Учитель слушал молча, не комментировал, не перебивал и даже не задавал наводящих вопросов, казалось, он всецело увлечен моей ладонью, которую так нежно держал обеими руками. Приехали мы быстрее, чем я закончила рассказ. Аруку-сан помог мне выйти из такси, и я не очень удивилась тому, что «гостиница неподалеку» оказалась одной из крупных и дорогих в городе.
Путь до апартаментов учителя я плохо помню, сердце с каждым шагом колотилось всё сильнее, сомнения не давали разумно рассуждать. Я уже пожалела, что Аруку-сан не начал меня целовать в такси, у него замечательно получалось лишать меня способности мыслить. Даже открывая свой номер, учитель не выпустил моей руки, и я с каждой минутой всё сильнее ощущала себя заложницей своего же решения. Но я молчала, мужчина тоже безмолвствовал. Как бы мне хотелось хоть раз заглянуть в его мысли, узнать, о чем он думает, что для него дорого.
- Давай, я покажу тебе, где ванная комната, - разорвал тишину Аруку-сан, когда за нами, как крышка ловушки, захлопнулась дверь.
Он повернулся ко мне лицом, сосредоточенный и сдержанный, но я ощущала его «взведенной пружиной», которая в любой момент могла выстрелить. Но меня это почему-то перестало пугать. Я смотрела на учителя, впитывая его образ, такой опасный и привлекательный. Мне до дрожи в руках хотелось распустить его волосы, собрать их в кулак и потянуть, чтобы он наконец-то поцеловал меня и перестал мучить ожиданием. Внутренний зверь Аруку-сана был со мной солидарен, он нетерпеливо метался в своей клетке, смотрел на меня с вожделением и не понимал, почему его хозяин медлит.
- подавила истерический смешок, поражаясь вывертам своего воображения. Надеюсь, когда-нибудь моя нездоровая тяга к этому мужчине пройдет, а то, кажется, я начинаю сходить с ума. Не знаю, что подтолкнуло к действиям Аруку-сана, но он просто ухватил меня второй рукой за затылок и притянул к себе. Наверное, боялся, что я попытаюсь сбежать или отвернуться, но из моей груди вырвался не то вздох, не то стон и руки обвили сами шею мужчины. Упоительный поцелуй заставил забыть обо всём и отдаться желаниям, которые в эту ночь я не собиралась сдерживать. Мне тоже хотелось, чтобы Аруку-сан запомнил меня не своей ученицей или товаром, а женщиной, которая могла бы стать его любимой, сложись наши отношения иначе.
***
Аруку-сан обнимал спящую девушку. Сам он уже вторые сутки обходился без сна, но сейчас он не мог позволить себе такую слабость. Ведь одна ночь с Нами – это так мало и тратить ее на сон – кощунство. Руки мужчины нежно гладили тело любимой ученицы, доверчиво прильнувшее к нему. На ее лице блуждала улыбка, делая Нанами непривычно мягкой и женственной. Хотелось остановить время, чтобы эта ночь никогда не заканчивалась, и ему не нужно было бы уходить. С тех пор, как его Нами сбежала, он десятки раз менял свое мнение как поступить с ней. Его бросало в крайности: от желания убить всех, кто хоть как-то был повинен в этом, до предоставления полной свободы девушке. После того страшного репортажа о сбитом корабле Грэга Аруку-сан впервые понял, что значат слова: «Лучше бы я умер сам». То самое состояние, когда жизнь разбивается на до и после, когда единственным стремлением остается жажда мести. И не просто убить виновника, а заставить его мучиться, вырезать весь его род, уничтожить мир, его породивший. Страшно чувствовать, что твое сердце мертво, а душа почему-то цепляется за сны и призрачную надежду. «А вдруг? – шепчет она. – Поверь мне хоть раз. Вспомни, как я пыталась остановить твое безумие. Как ты не слушал меня, не верил, что это она, та самая, что ты не чаял сыскать». И он верил, искал наяву и во снах, таких живых и реалистичных. Тогда-то он и дал себе обещание, что если Нами жива, то он отпустит ее.