Кто-то медленно хлопает, и я мгновенно ненавижу его.
— Так это она, да? — Голос смазливый, и я предполагаю, что он главный. — Хорошая задница, я полагаю.
Звук, которого я не ожидала, раздается по комнате.
Высокие каблуки.
Что-то внутри меня начинает разворачиваться. Женщины помогают женщинам. Это может…
Рука вцепилась в мои волосы, дергая голову вверх, шея кричит мне в знак протеста.
Я начинаю кричать от шока, но мой крик затихает, когда что-то твердое ударяет меня по лицу. Удар пришелся по щеке и уголку рта.
Рука отпускает меня прежде, чем я успеваю сфокусироваться на человеке, который меня ударил, и мое лицо падает обратно вниз, мой нос сталкивается со спиной мужчины.
— Эта сучка просто притворялась. — Женский голос полон такой ненависти, что я не понимаю его. — Она очнулась.
— Сейчас, сейчас. Так нельзя обращаться с нашей уважаемой гостьей, Никки.
Это имя всплывает в памяти, но тут мужчина, держащий меня, наклоняется вперед, и я соскальзываю с его плеча, падая на неудобную кушетку.
Из меня вырывается жалкий крик.
Внутри и снаружи все ощущается как оголенный нерв.
Сколько боли может испытывать один человек?
У меня так сильно болит голова. И из всех издевательств, которые я испытала от рук других, это самое худшее.
Каблуки снова щелкают в мою сторону, и я вздрагиваю.
В ответ раздается женский смех, пронизанный угрозой.
— Достаточно, — говорит мужчина со скрипом, который, должно быть, был его сидением на стуле.
— Эта шлюха стоила мне моих волос! — рычит она, ее шаги приближаются.
— Я сказал, хватит! — Его тон переходит от непринужденного к психотическому так плавно, что я окончательно теряю последнюю хватку самоконтроля.
Дрожь прокатывается по моему телу, и, не имея причин притворяться сильной, я выгибаюсь на бок. Страх и агония слишком сильны.
Находясь под углом, я пытаюсь прояснить зрение.
Мы находимся в кабинете, обставленном в высшей степени мужественно. Через всю комнату от меня, на расстоянии, наверное, двадцати футов, стоит огромный резной деревянный стол.
Я хочу обвести глазами комнату, осмотреть остальные помещения, поискать выходы, но мой мозг слишком затуманен. Поэтому я не отрываю взгляда от тел за столом. Один сидит. Один стоит сбоку от него.
Я никогда раньше не видела этого человека. Его жирные светлые волосы и похожие на крысиные черты лица сделали бы его похожим на злодея в любой обстановке.
Женщина, которая ударила меня, кладет руку на спинку его стула, вместе с именем, замирает на месте.
Не могу поверить, что когда-то считала, что она и Неро хорошо смотрятся вместе. Видя ее здесь, стоящую рядом с незнакомым жутким мужчиной, я понимаю, что именно здесь ее место. С плохим парнем. Настоящим плохим парнем.
Во мне растет отвращение. Любая женщина, которая добровольно причиняет вред другой женщине, заслуживает самого страшного наказания.
Я не знаю, что она имела в виду, говоря, что я стоила ей ее волос. Но ее голова обрита почти налысо, и это придает ей еще более свирепый вид.
Она сужает глаза, когда видит, что я смотрю на нее.
— Есть что сказать?
— Просто смешно. — Мне приходится прочистить горло. — Ты называешь меня шлюхой.
Мужчина разражается смехом. А женщина, Никки, делает один шаг в мою сторону, прежде чем он хватает ее за руку.
— Это не смешно, Михаил!
— Это уморительно. — Он ухмыляется мне, и это охлаждает то удовлетворение, которое я получила от оскорбления. — Я понимаю, почему она нравится Неро. — Его ухмылка превращается в нечто, что, как я предполагаю, должно быть более мягкой улыбкой. — Мне жаль, что нам пришлось так встретиться, Пейтон Воудри. Ты ничего мне не сделала. И я прошу прощения за то, что тебе было больно. — Он поднимает плечо, разрушая свои извинения. — Но это необходимо. И пришло время Неро умереть.
Я изо всех сил качаю головой.
— Он собирается уничтожить тебя.
ГЛАВА 79
Неро
Мои шины визжат, когда они касаются асфальта. И я борюсь с управлением, входя в поворот быстрее и круче, чем обычно.
Но я чертовски тороплюсь.
Рокко упирается руками в приборную панель, когда мы рывком пристегиваемся ремнями безопасности.
Как и было обещано, машин в поле зрения нет. Ни на дороге впереди меня. Ни на длинных подъездных путях, когда мы проносимся мимо них.
Улица пуста.
Тишина.
Ожидание.
Я отстегиваюсь еще до того, как самолет останавливается. И злая ухмылка появляется на моих губах, когда я вижу, что припарковался прямо перед подъездом Михаила.