Несколько домиков расположены полукругом вокруг маленькой ёлки. Есть башенка с часами, мелкие фигурки людей, и даже малюсенький песик с пушистым хвостом. Целая деревенька, покрытая золотыми блестками, призванными изображать снег. Среди людей угадываются дети и взрослые.
Девочка закусывает губу, воображая, как она могла бы попасть в эту деревню. Там бы никто не говорил ей, что стекло брать нельзя. Весь мир из стекла. Она бегает с пушистой собачкой, делает снежную бабу из блесток и забирается на самый верх часовой башни. Вера закрывает глаза, представляя яркую картинку своих приключений. «Стеклянный мир, стеклянный снег, стеклянные люди, стеклянная жизнь…» - думает она, погружаясь в стеклянные сны.
Вера просыпается от глухого звука шагов, в комнате уже совсем темно.
Она осторожно встает с кровати и, цепляясь кончиками пальцев за стены, выходит в коридор. В гостиной горит гирлянда, на потолке виднеются голубые отсветы телевизора. Тихонько встав у дверей, она заглядывает внутрь. Экран показывает кремлевские куранты. Большая и маленькая стрелка, словно сомкнутые вместе ладони, указывают на двенадцать. Мерные удары монотонно отсчитывают последние секунды. Мама и папа держат в руках по высокому бокалу, Саша с восторгом поднимает хрустальный стаканчик с чем-то темно-вишневым.
Они не позвали ее. Оставили одну. Отказались. Вера зажмуривается, пытаясь сдержать рвущуюся наружу злость. Это все Сашка, это она виновата! Ощутив все еще зажатую в ладони игрушку, Вера, что было силы, бросает ее в стенку, вкладывая в удар всю свою злость и разочарование. Зачем она родителям, если у них есть уже старшая дочь? В этот момент больше всего на свете она хочет, чтобы у нее не было сестры. Чтобы никто не отнимал у нее игрушки, не ябедничал отцу, не отнимал время у матери.
Шар с громким звоном влетает в стену и осыпается на пол. Вера жмурится, ожидая криков.
Тихо. Только слышно как работает телевизор. Досчитав до десяти, девочка осторожно открывает сначала один глаз, затем второй. Выждав еще пару секунд, она медленно тянется к двери и выглядывает в комнату. Родители, улыбаясь, чокаются между собой бокалами. Саши вместе с ними нет.
Вера делает несколько неуверенных шагов в их сторону.
– В прошлом году Голубой огонёк мне очень понравился. – Говорит мама, подкладывая себе в тарелку салат.
– Я слышал, в этом году будет петь Иглесиас.
Девочка удивленно переводит взгляд с одного родителя на другого. Они словно не замечают ее.
– Мам, пап, а где Саша?
Но взрослые игнорируют ее вопрос, громко обсуждая иностранных артистов.
– Мама! – Внутри все скручивается от тревоги. Неужели они настолько сердятся?
Вера осторожно подходит к столу и встает, заслонив собой телевизор.
– Простите меня, пожалуйста.
Родители затихают, и девочка с надеждой вскидывает голову.
– Ой, какое чудесное платье! – Всплескивает руками мама. – Интересно, если я ткани достану, Тамара мне такое сошьет?
Вера рассеяно оборачивается. В телевизоре одна из ведущих программы одета в длинное голубое платье на тонких лямочках.
Девочка чувствует, как высохшие после сна слезы возвращаются с новой силой. За что они так с ней? Неужели действительно решили кому-нибудь ее отдать и вот теперь привыкают не замечать младшего ребенка?
– Саша, САША! – Кричит девочка что есть силы.
Как же ей сейчас хочется, чтобы старшая сестра подошла к ней, обняла и выпросила для нее прощения. Раз уж мама не хочет разговаривать с ней, то может хоть Сашку послушает? Но и на этот раз никто не откликается.
Глотая крупные слезы, Вера на негнущихся ногах подходит к взрослым, и осторожно тянет к родителям руку.
Но вместо маминой ладони подушечки пальцев цепляют лишь воздух, проходя насквозь. Паника ударяет в голову, и Вера истошно кричит, безуспешно пытаясь дотронуться до родителей.
Пол уходит из-под ног. Она в страхе зажмуривается, а в голове бьется только одна мысль: «Саша, Сашенька, спаси меня!»
Внезапно кто-то резко дергает ее за руку. От неожиданности Вера замолкает и распахивает глаза. Сестра стоит перед ней в новеньком голубом платье, а черные волосы сплетены в высокую прическу.
– Быстрее, сейчас будет двенадцать! – Она тянет девочку к столу, пихая к ней в руку хрустальный стаканчик.