– Мне Маша рассказывала, где дача их друзей находится, – говорит, когда я, разместившись, завожу мотор. Он тихо рычит, и звук этот отвлекает от мыслей о наших непутёвых детках. – Но в общих чертах, потому я не запомнила адрес. Не думала, что пригодится.
– Хорошо, что я запомнил, – краем глаза слежу за попутчицей, а она будто и этого не замечает. Лишь тихо вздыхает, возится нервно.
Но вдруг, встрепенувшись, подаётся вперёд:
– Кстати! А откуда у вас мой номер телефона?
В машине работает печка, и Алиса сняла с головы полосатую шапку и успела запихнуть её в карман пуховика, потому я вижу, что волосы у неё тёмные и собраны в низкий хвост, из которого выпала тонкая волнистая прядь, а на лбу виднеется небольшой круглый шрам-ямка. Крупнее, чем след от ветрянки, но он не портит впечатление. Просто шрам и шрам.
– У нас в семье есть традиция, заведённая моим отцом.
– Семейные традиции – это прекрасно, – замечает Алиса и, не отстраняясь, внимательно слушает.
История, конечно, самая простая, обычная и не слишком-то интересная, но почему-то мне хочется её рассказать.
И я ни в чём себе не отказываю:
– Нам когда только телефон провели, папа первым делом положил рядом с аппаратом блокнот, в который мы обязаны были записывать номера всех, с кем общаемся. На случай, если что-то случится, родители должны были знать, где нас искать. Брат бухтел, конечно, ему тогда двенадцать исполнилось, самый возраст для протестов, а мне всего семь и я корявым почерком первоклашки выводил каракули на желтоватых листочках. В общем, привычка – вторая натура, потому Костик тоже в теме.
– Да, я давала ему свой номер на всякий случай, – на губах мелькает тень улыбки. – Долго нам ехать, как думаете?
Живое алое пятно в зеркале приковывает взгляд и отвлекает от дороги, но я фокусируюсь на снежном пути впереди, машинально выстраивая правильный маршрут.
– Если ни в какую пробку не встрянем, через пару часов будем на месте, – обещаю, выезжая из тихого двора.
Чем дальше едем, тем выше градус напряжения в машине. Меня всё сильнее раздражает невозможность прибавить скорость, вынужденные остановки и пробуксовывающие в снежной каше колёса. Хочется материться в полный голос, но приходится держать себя в руках, и это тоже бесит.
А Алиса то в окно смотрит, то мой затылок взглядом сверлит, не знает, куда себя деть, нервничает не меньше моего, и её кипучая энергия выплёскивается, как кипяток из чайника. Она постоянно что-то печатает в своём телефоне, периодически тяжело вздыхает, бормочет что-то себе под нос, но меня разговорами не достаёт – варится пока что в своих эмоциях.
Да и плевать ей похоже на меня с высокой колокольни и это правильно. В конце концов, она мать девушки моего сына – уж слишком причудливая родственная связь, чтобы вести долгие и непринуждённые беседы. Или ещё чего похуже.
– Господи, как же долго, – не выдерживает вынужденной тишины и вздыхает едва слышно, а я пожимаю плечами. – Может быть, быстрее поедем? Мы так до утра тащиться будем.
Алиса ёрзает от нетерпения, а я цокаю языком. Похоже, она снова вернулась в острую фазу “утопи собеседника в своей истерике”. Недолго она держалась.
– При всём желании не могу. Вы вообще видели, сколько снега намело?
Алиса фыркает, поводит плечами, будто бы я надоедливое насекомое.
– Не факт, что вообще из города вырвемся, – озвучиваю свои опасения, а Алиса на глазах становится бледнее и бледнее. И я добавляю, чтобы избежать очередного взрыва шумовой гранаты: – Но я очень постараюсь. Сделаю всё, что от меня зависит, клянусь.
– Уж постарайтесь, – бормочет себе под нос. – А то до утра не доедем.
– Уж как-нибудь. Если мешать не станете и от дороги отвлекать, ещё лучше будет.
Алиса уверяет, что очень постарается и на время затихает, хотя, уверен, ей сложно быть сейчас в тишине. И даже умом понимаю, почему она так себя ведёт, откуда эта жгучая тяга спорить и подгонять – нервы. Но мне и своих с лихвой хватает, на чужие моральных сил сейчас не осталось.
А ведь Костик рассказывал, что она адекватная. Я точно это помню.
– Думаете, мне самому приятно плестись черепахой? – всё-таки не сдерживаюсь, но голоса не повышаю. Так, небольшая вспышка, а Алиса снова пожимает плечами, но на радость мне молчит. Только снова в своём телефоне что-то быстро-быстро набирает, торопится. – Что вы там всё печатаете?
Ну, вот какое мне до этого дело? Молчит и хорошо. Но нет, вечно мне больше всех надо.