Вопреки всем противоположным отзывам о его семье, у новорожденного все же оставалась эта последняя надежда, и далее будет показано, что эта надежна была не совсем тщетной.
Глава 2
Ребенок – это был мальчик – родился с восходом солнца 15 декабря 37 года. Он пришел в этот мир ножками вперед, что расценили как очень дурной знак, но, когда это произошло, на него упало солнце, и это было воспринято как хорошее предзнаменование. Но когда домочадцы пришли поздравить его отца, рассказывая, какой у него родился прекрасный сын, Гней только рассмеялся и заметил, что от таких людей, как они с Агриппиной, могло родиться лишь нечто отвратительное и представлявшее опасность для общества. Он был беззастенчивым прямолинейным человеком, прекрасно сознававшим свои грехи и ничуть не смущавшимся ими.
Спустя девять дней мальчик в присутствии императора Калигулы получил официальное имя – Луций Домиций Агенобарб, поскольку всех его предков по отцовской линии звали Луций Домиций или Гней Домиций. Однако позднее он стал известен под именем Нерон, и с учетом этого будет более правильно говорить о нем в этой книге как о Нероне.
В это время Калигула, как уже было сказано, открыто жил со своей сестрой Друзиллой, в которую был страстно влюблен. Но поскольку он, по словам Светония, «жил в привычном инцесте со всеми своими сестрами», то, вероятно, был готов к тому, что мог сам оказаться отцом и этого ребенка. Но даже если так, интерес Калигулы к мальчику, несомненно, угас, когда он заметил на его головке нежные волосы ярко-рыжего цвета как у всех Агенобарбов. Маленький Нерон определенно был Агенобарбом, и этот факт привел в некоторое замешательство Калигулу, у которого еще не было детей и который, таким образом, увидел в этом малыше старшего кузена и соперника любому его собственному будущему сыну. В его мрачном подозрительном сознании начало расти недовольство Агриппиной, Гнеем и их ребенком, и вскоре это недовольство обернулось неприкрытой враждебностью с обеих сторон.
Через несколько месяцев Друзилла внезапно заболела и умерла. Калигула был вне себя от горя. Неделями он отказывался бриться и стричь волосы. Мрачный и неистовый, он метался из одного города в другой, нападая, а иногда обрекая на смерть каждого, кто недостаточно убедительно демонстрировал сочувствие его горю. Некий сенатор, вероятно желая заслужить его благосклонность, заявил, что у него было видение, в котором Друзилла возносилась на небеса в компании всего пантеона. После этого Калигула издал декрет, предписывавший отныне поклоняться ей как богине, и на Форуме была установлена ее статуя из золота.
Вскоре после этого его восемнадцатилетний кузен Гемелл встретил свой конец. Юноша страдал от навязчивого кашля и однажды явился к обеду, источая сильный запах микстуры от кашля. Калигула обвинил его, что он принимает лекарство не для того, чтобы облегчить свое состояние, а чтобы защитить себя от яда. В то время в Риме было обычным делом, когда человек, собиравшийся отобедать с врагом, принимал перед едой антидот.
Гемелл стал возражать против такого обвинения, и возникла ссора, в результате которой после обеда Калигула послал Гемеллу записку, предписывая ему убить себя. Посланец передал юноше меч, но Гемелл, плача и кашляя, сказал, что никогда не видел, как совершают самоубийство, и с трепетом попросил совета, как лучше это сделать. Посланец, видимо, объяснил, что нужно приставить острие меча к сердцу между ребер и затем упасть на него. Несчастный юноша сделал, как ему велели, и замертво упал в лужу крови.
Обнаружив, что его приказ был так быстро исполнен, Калигула начал развлекаться тем, что приказывал самым разным людям совершить самоубийство, и очень радовался, когда они один за другим убивали себя. Это заставляло его чувствовать себя похожим на бога, распоряжающегося жизнью и смертью людей, и вскоре он начал заявлять, что он и есть бог. Калигула говорил, что постоянно общается с Юпитером, и иногда его можно было видеть со сдвинутыми бровями и приставленной к уху рукой, словно он прислушивается к какому-то божественному замечанию, после чего он важно кивал и что-то шептал в ответ. Когда на небе светила луна, он называл ее своей возлюбленной и мог вслух потребовать, чтобы она шла к нему в постель.