Общественное мнение обвиняло принцепса в том, что он виновник пожара, и напрасно, как мы уже доказали. По этому вопросу источники разделились. Сенека подчеркивает особенную опасность, которую представляет для города нерациональное строительство, где дома нагромождаются друг на друга. Кажется, Кливий Руф тоже считал Нерона невиновным, как Иосиф Флавий и Марциал, несмотря на их неприязнь к принцепсу. Что касается противников императора, то в них нет недостатка: Фабий Рустик, а также Плиний Старший, автор «Октавии». Позднее Светоний, Дион Кассий, Евтропий, св. Иеремия и Огоз формально обвинили Нерона в том, что он послал своих людей поджечь город и поддерживать огонь только с одной целью — получить возможность перестроить Рим по своему желанию. Тацит повел себя двойственно, приведя в [337] своем рассказе две различные версии: одну — невиновности принцепса, где расхваливали рвение, с которым тот боролся с огнем, — версия исходила, возможно, от Кливия Руфа; и другую, принадлежавшую, должно быть, Плинию Старшему и Фабию Рустику, обвинявшую Нерона. Город был еще в огне, когда распространилась версия о виновности императора. Оппозиция, подготавливающая заговор, была особенно в этом заинтересована. По Светонию, первыми обвинителями были враги Нерона — это известно. Меры, принятые против христиан в 64 году, свидетельствуют о правдоподобии этих слухов. Плебеи тоже не были единодушны. Не прошло и года после трагедии, а Субрий Флав уже назвал Нерона поджигателем. Некоторые факты подтверждают эту гипотезу: сначала сомнительная реконструкция столицы и возведение Золотого дома на руинах зернохранилища и лабаза, где начался пожар, затем свидетельство того, что поджигатели пробегали по улицам Рима, поддерживая огонь. Он спрятался от гнева населения, чтобы избежать расправы. Кое-кто мог признаться, что их подослал Нерон. Возможно, среди этих людей были рабы императорского дома, действующие куда подует ветер в надежде на большую добычу. Иные с сарказмом высказывались, что император-кифаред благодаря этому пожару вдохновился как поэт, сочиняя в то время «Взятие Трои». То, что эта гипотеза соответствовала его темпераменту, не [338] вызывает никаких сомнений. Он должен нести ответственность за пожар, и нужно это признать. Даже если Нерон и созерцал горящий город с холма на Эсквилине, даже если это зрелище вдохновило его на стихи, император не поджигал Рима. Много раз замечали, что Нерон мог бы выбрать лучшее время, чтобы действовать, а не ночь в полнолуние, слишком светлую, чтобы не выдать поджигателей. Отныне он обвинял христиан в том, что те полностью виновны и хотят таким образом отвести от себя подозрения. Логика есть, но, как будет видно, не во всем.
NOVA URBS
Нужно было перестраивать город. Нерон решил, рассказывает Светоний, придать новую форму зданиям, чтобы перед домами и особняками находились портики с плоскими крышами, с которых можно было бы тушить пожар. Возводил их за свой счет. Он принял различные меры, как вспоминает Тацит, — выравнивание домов, расширение улиц, обязательное снижение высоты зданий, финансовая помощь, для того чтобы дома строили из камня, а не из леса, скорая общественная помощь в случае пожара, наконец, увеличение мест для сбора воды. Родится новый город на месте старого. Ничего не должно было быть построено случайно. Все [339] строительство подчинялось одному градостроительному плану.
Возможно, Нерон хотел с помощью этой реконструкции прекратить слухи о том, что он думал перенести столицу и покинуть Рим. Строя более пышный и роскошный новый Вечный город, он действительно сделал его самым величественным в Римской империи: возрождение, которое, в его глазах, стало символом. Светоний считает даже, что Нерон задумал перестроить столицу еще до пожара.