Юний Силан Торкваг, жених Октавии, принадлежал к одному из самых блистательных римских родов. По материнской линии он являлся потомком императора Августа. Ему было всего двадцать два года, а он уже Удостоился высочайших почестей и должностей. Шесть лет назад, в 43 году, участвовал в походе Клавдия в Британию. Императором на него возложена была почетная миссия — передать сенату официальное сообщение о завоевании острова. А когда Клавдий праздновал свои триумф и, по древнему обычаю, на коленях поднимался по ступеням Капитолия, Силан был одним из тех, кто поддерживал его под руки.
В 43 году совсем еще юный Силан по специальному разрешению императора получил высокую должность претора. Перед ним открывалось блестящее будущее. Британник, сын Клавдия, был еще ребенком, и по логике вещей в ближайшие годы именно ему, зятю императора, надлежало стать соправителем.
Прозорливый Вителлий уже раньше постарался связаться с семьей столь многообещающего молодого человека; одного из своих сыновей он женил на его сестре. Но теперь, когда стало ясно, что император женится на Агриппине, которая неприязненно относится к Силану, Вителлий оказался в затруднительном положении. Оно усугублялось тем, что его культ сандалии Мессалины был всем известен и вызывал всеобщие насмешки. Хуже того — в решающий момент, когда Клавдий, уже уведомленный об оргиях Мессалины, спешил из Остии в Рим, чтобы наказать виновников, Вителлий все еще сохранял сдержанность. Он сидел в одной лектике с императором и Нарциссом. Тот бдительно следил за тем, чтобы гнев властелина не ослаб. Вителлий же лишь время от времени вздыхал:
— Какое преступление! Какая безнравственность!
Поди догадайся, чье именно преступление он имеет в виду: Мессалины или Нарцисса. И, как ни настаивал Нарцисс, чтобы Вителлий занял решительную позицию, выложил всю правду о Мессалине, тот, не зная еще, какой поворот примут события, подавал крайне уклончивые реплики.
Поскольку Мессалина проиграла, а новой хозяйкой на Палатине должна была стать Агриппина, требовалось новыми заслугами и удвоенной старательностью искупить прежние ошибки. Брак своего сына с сестрой Силана Вителлий тотчас же расторг, этого, однако, было крайне мало. Каким же образом убедить Агриппину, что в его лице она имеет преданного друга, как изгладить из памяти ту злосчастную сандалию ее предшественницы?
Он понимал: чтобы открыть сыну Агриппины путь к руке Октавии, следовало погубить Силана. Поэтому Вителлий активно принялся за решение этой задачи. Он знал о любви Клавдия к дочери и сыграл на этом. Нетрудно было убедить отца, что будущий зять, Силан, не заслуживает доверия. Он слишком привязан к своей сестре — это какое-то извращение: он, Вителлий, бывший ее свекор, лучше всех осведомлен об этом и именно поэтому велел сыну с ней развестись.
Случилось так, что в том же 48 году Вителлий исполнял вместе с самим императором должность цензора. В обязанность цензоров среди прочего входило и определение состава сената. Цензор имел право исключить из собрания тех лиц, чей образ жизни, по его мнению, являлся безнравственным. Пользуясь этим правом, Вителлий не медля исключил Силана из сенатского сословия. Вскоре после этого, 29 декабря, молодому человеку было предложено отказаться и от должности претора. Это было крайнее унижение, ведь год истекал, а вместе с ним само собой окончилось бы преторство Силана.
С началом нового года Вителлий развернул энергичную деятельность, прокладывая Агриппине путь к цели. На заседании сената он выступил с большой речью, как он сам заявил, общегосударственного значения. Вителлий долго распространялся о трудах и ответственности властителя, который вершит судьбы мира. Он поставил вопрос: весьма желательно, чтобы кто-то помогал императору, по крайней мере в его домашних заботах, ибо только тогда он мог бы целиком посвятить себя проблемам всеобщего порядка. Император должен вступить в брак с женщиной, которая стала бы его подлинной опорой в успехах и неудачах, с которой он мог бы делить свои мысли и труд по воспитанию детей.