Лидия неподвижно стояла у входа виллы. Эта картина печали преследовала Париса.
Когда экипаж миновал городские укрепления, ему захотелось вернуться в объятия девушки. Он сам не понимал, что с ним делается. «Зачем я погубил ее?» — упрекал себя Парис.
Золотистые сумерки спускались на землю. Юноша проезжал по Аппиевой дороге с ее гробницами, издали доносился шум исполинского города; впереди, между ветвей кипарисов, сквозила потухающая вечерняя заря.
Парис почувствовал усталость. Лошади быстро бежали по дороге мимо обросших кустарниками мраморных памятников, которые плотно теснились один к другому, напоминая собою торжественное, триумфальное шествие смерти.
VIII
В Байе, роскошном приморском городке, куда приезжало на купанье множество богатой публики, Парис достиг еще более громкого успеха, чем в Риме.
Однако всеобщее поклонение и восторженные овации только усилили его тоску. Мужчины и женщины наперерыв осыпали его знаками внимания, зазывали к себе, и молодой артист платил любезностью за любезность, втайне потешалась над знатными покровителями. В его душе постепенно созревала ненависть к людям. Чем глубже всматривался он в человеческие поступки, тем сильнее убеждался, что везде главным рычагом является жажда наслаждений и себялюбие.
На другой день после своего приезда в Байю Парис узнал о прибытии императрицы. Неясное предчувствие подсказало ему, что эта женщина недаром явилась сюда.
Сначала актер старался не встречаться с нею, но было невозможно избегнуть случайных столкновений в театре или на прогулке, тем более что публика, собравшаяся в Байе, следила за каждым шагом приезжего артиста.
Таким образом, они встретились однажды близ Авернского озера.
Императрица приказала остановить носилки и первая подошла к танцору, протягивая ему в знак приветствия обе руки.
Свита Домиций осталась немного позади, а сама она пошла с Парисом по лесной дорожке к озеру.
Вдруг Домиция остановилась в тени густых деревьев, откуда их никто не мог увидеть, и, краснея, взглянула в лицо юноши.
— Парис, — прошептала она, робко оглядываясь на свою свиту, — знаешь ли ты, зачем я так поспешно выехала из Рима?
Молодой человек вздрогнул и отвернулся, стараясь скрыть волнение.
— Сюда идут, — сказал он.
Императрица замолчала, и они оба двинулись дальше. Лицо Домиций краснело и бледнело. Юноша украдкой посматривал на нее. Его приятно волновало, что царственная красавица добивается любви бедного актера.
Достигнув озера, императрица приказала разостлать ковры у прибрежного тростника и села на землю вместе с юношей, пока невольники разносили присутствующим напитки и кушанья.
— Говорят, что великий Вергилий почерпал вдохновение в окрестностях Аверна, — сказала Домиция, любуясь гладью озера.
С кубком в руке, разгоряченный вином, Парис принялся декламировать стихотворение греческого поэта Мосха. Императрица, вдохновившись, перебила его и докончила отрывок. Актер с восторгом прислушивался к голосу Домиций, удивляясь его гибкости. В мимике женщины так живо отражалось содержание стихов, что Парис смотрел на нее с нескрываемым изумлением. Губы красавицы вздрагивали; глаза отуманились слезами, когда она говорила о смерти Адониса. Дойдя до заключительной строфы, императрица была не в силах продолжать: волнение отняло голос.
— Из тебя могла бы выйти превосходная актриса, — сказал изумленный Парис.
— Приходилось ли тебе вести такие беседы с Лидией? — неожиданно спросила императрица.
Парис ничего не ответил; ему стало грустно. Привлекательные стороны характера молодой гречанки вдруг потеряли в его глазах прелесть; теперь он видел в ней только женщину с ребяческой душою и наивным, ограниченным умом. Не странно ли, что ему, человеку утонченно-образованному, могла она понравиться? Блестящая Домиция совершенно затмевала ее. Парис уже готов был объяснить простоту своей возлюбленной тупоумием, сдержанность — узостью понятий, а ее добродетель нагоняла на него тоску.
Императрица повторила свой вопрос и принялась подшучивать над увлечением Париса.
На обратном пути Парис был молчалив и рассеян.
Хорошо понимая причину его задумчивости, Домиция пустила в ход все свое остроумие, и ей удалось занять артиста. Разговор пошел о неудачной попытке Париса выступить перед публикой в роли Эдипа. Искусно перемешивая похвалы с порицаниями, Домиция сумела вывести юношу из апатии и даже воскресить в нем веру в свое дарование.