С самого начала он был упорядоченным по планировке, но любой приезжий легко мог заблудиться в правильном лабиринте узких улиц, среди старинных церквей, равнодушно-опрятных жилых строений и зданий многочисленных колледжей. Взращивая будущее, этот город ревностно соблюдал традиции прошлого, не старея и не молодея, как будто застыв в безвременье настоящего. В сорока пяти милях к югу от него раскинулась столица великой империи, обнявшей весь мир, но городу словно не было дела до этого величия – он жил сам по себе, и свершись даже конец света, это нисколько бы его не обеспокоило. Древний город генерировал знания, и ничто иное его не волновало – в том числе и то, что любые знания можно использовать по-разному.
Город назывался Кембридж.
В нём находился всемирно известный университет, основанный в XIII веке – второй по возрасту среди британских университетов и четвёртый среди университетов планеты.
Юноша у окна хостела был одним из тысяч студентов этого университета. Его звали Тамеичи Миязака.
Ни раем, ни адом меня уже не смутить,
И в лунном сиянье стою непоклебим –
Ни облаячка на душе
Они сидели напротив друг друга на циновках, устилавших пол, в позах, казавшимися крайне неудобными любому европейцу и американцу. За стенами дома под лёгким ветерком, прилетевшим с гор, шелестела листва.
– Я рад, что ты удостоился великой чести, – произнёс капитан второго ранга Миязака. – Мне хотелось, чтобы ты поступил в военно-морское училище в Этадзима и стал офицером Императорского флота, но боги рассудили иначе, и не мне оспаривать их волю. Твой сэнсэй, глубоко проникший в суть вещей и явлений, сказал мне: «Твой сын остротой ума подобен мечу. С таким оружием можно достичь истинной вершины, надо только научиться владеть им по-настоящему». На тебя пал выбор посланцев императора, и я горжусь тобой, сын.
Тамеичи, семнадцатилетний юноша, молча слушал отца. Он ещё не до конца осознал, какая невероятная удача выпала на его долю, и ещё не до конца поверил, что всё это не сон. Учёба за границей – такое счастье улыбается немногим. Белые гайкокудзины со всё большей неохотой принимают на учёбу сыновей Страны Восходящего солнца – они боятся растущей мощи империи Ямато (и правильно делают). Их боязнь отступает только перед блеском золота – обучение в Англии стоит огромных денег, каких нет, и не может быть у простого флотского офицера, пусть даже заслуженного. Но духи синто явили милость – Тамео попал в списки способных молодых людей, отобранных особой комиссией столичных чиновников и учёных (спасибо сэнсею), и прошёл придирчивый экзамен (что было совсем непросто). Это уже позади, а впереди – британский университет, где он, Тамеичи, сможет заточить клинок своего ума до бритвенной остроты. И он это сделает: за учёбу избранных платит император, а истинный самурай не вправе допустить, чтобы божественный Тенно истратил эти деньги впустую – истинный самурай будет возвращать этот долг всю свою жизнь, которая всецело принадлежит микадо и стране Ямато.
– Помни, сын, – продолжал Миязака-старший, – там, за океанами, ты не встретишь друзей. Гайкокудзины ненавидят нас, ненавидят и боятся, хотя мы, дети Ямато, открыли им нашу страну, наши сердца и наши души. Мы для них непонятны – они презирают нас вместо того, чтобы попытаться нас понять и принять как равных. Бритты привыкли считать азиатов людьми второго сорта, созданными только лишь для того, чтобы служить белым господам во славу их величия. Что же касается американцев, то они ещё хуже: если империя англов уже клонится к закату, то янки ещё только поднимаются на вершину власти над миром, сметая по пути всех, кто становится им поперёк дороги.
Капитан второго ранга взял фарфоровую чашечку и глотнул сакэ; при этом похожий на паука звездообразный шрам на его щеке, оставленный при Цусиме осколком русского снаряда, шевельнулся как живой.
– Ты знаешь, что во время Мировой войны я сражался на Средиземном море, где мы топили немецкие подводные лодки. Я был старшим офицером на эсминце «Касива»; и мы честно сражались против Германии в союзе с англами, хотя сегодня мне кажется, что надо было сражаться на другой стороне… Тевтоны – воины, а бритты в значительной мере уже утратили доблесть предков: они превратились в торговцев наподобие янки, которым в этом деле нет равных. Мы бились доблестно, как и подобает самураям; я потерял в той войне двух своих друзей. Один из них погиб на эсминце «Сакаки», потопленном австрийской подводной лодкой, другой, будучи командиром эсминца «Каэдэ», сделал себе харакири после того, как немецкая лодка потопила два транспорта из состава конвоя, который охранял этот эсминец. И англы оценили нашу доблесть – они благодарили нас, но тогда мы ещё не знали, что язык белых гайкокудзинов лжив: он раздвоен, как жало змеи, и слова бриттов скрывают их мысли. Их благодарность ничего не стоит – гайкокудзины обвиняют нас в том, что мы стремимся расширить наши владения, хотя сами они веками делали то же самое, и продолжают это делать. И в прошлом году они запретили нам иметь могучий флот, достойный величия нашей империи…[3] Янки и англы пригрозили нам войной, а у нас пока ещё нет сил, чтобы ответить им достойно.
3
Речь идёт о Вашингтонской конференции 1922 года, на которой Великобритания и США пресекли все попытки Японии сравняться по военно-морской мощи с этими ведущими мировыми державами. Англо-японский союз 1902 года прекратил своё существование, отношения между США и Японией начали непрерывно обостряться, что в конечном счёте привело к войне на Тихом океане.