Их оглушают ударом коротких молотков и раздевают. Раздевают догола, а потом оттаскивают к… той самой чаше в центре комнаты — она прямо перед нами и только сейчас я замечаю железные кольца вмурованные в камень на дне её. К этим кольцам и привязывают пленников, лежа, а потом усаживаются им на грудь и вытащив из ножен кинжалы начинают неторопливо и очень умело вспарывать им кожу на лбу. Разрезают неспеша, вниз ото лба, к губам, а потом к шее. Сдирают, отрывают её от костей и начинают стягивать с черепа как ненужную уже маску.
Бедолаги приходят в себя — невозможно не придти в себя, когда с тебя сдирают живьём кожу.
Они кричат — я вижу их раскрытые рты. Я должен слышать их крики и должен оглохнуть от них, но… не слышу.
— Формула молчания, — поясняет Нир, поняв мой взгляд. — Я наложил её на них — ты же не хотел бы, чтобы их крики испортили нам завтрак?
Близнецы… я вдруг понимаю. Эти головы, багровые головы без кожи, сейчас неотличимо похожи друг на друга.
— Но зачем?! — я с трудом отрываю взгляд от того, что происходит в чаше и перевожу его на Нира.
— Нам нужен Каллос и эти двое знают где он, — отвечает Нир.
Он кажется уже забыл про завтрак и с интересом наблюдает за тем, что творится в чаше.
— Разве…, — я пытаюсь понять. — Разве тот, другой, там наверху — разве он не сказал вам? Тот, другой, которого…
— Сказал, — Нир кивает не глядя на меня. — Но разве можно доверять словам всего одного человека? Что если он соврал?
Соврал?! Я представляю тот ад, который творился с ним — разве можно соврать в такую секунду?
— Он знал что умрёт, — Нир взмахивает рукой, давая сигнал страже сидящей на груди пленников, ускориться. — И он мог захотеть наказать меня за свою смерть, не сказав правду. В любом случае, у нас есть отличная возможность проверить его слова.
Пленникам вспарывают кожу на груди, а потом и животы, выворачивая её наизнанку как одежду.
— Кстати, Жина шепнула мне на ушко о том, что почти готова еще одна манки — принести тебе её?
Я, почти не расслышав вопроса, задумчиво киваю. Нир… я всерьёз думаю, что смогу подобраться к Императору когда рядом с ним такой человек?
Я Бессмертный и уже чувствую себя почти Богом здесь, ведь могущество формул помноженное на мои умения — это много. Это очень много.
Но Нир… сколько я проживу в бою против него? Сколько я проживу, если мы сойдёмся на одной тропе по которой может пройти лишь один? На тропе к жизни Императора? Одно мгновение? Не факт, что Нир подарит мне это мгновение, прежде чем прикончить.
Что если я попробую устранить это трудное препятствие на пути к сердцу Императора?
Сейчас. Сейчас когда он не ждёт от меня удара. Подожду немного, пока там в чаше разделают этих зверьков, которые уже мало похожи на людей и… убью.
Нет, это не будет удар ножом — уверен, таким простым способом его не одолеть. И дело даже не в том, что ранг Возвышенный, который есть у Нира, защищает его от таких ударов.
Нир несколько раз упоминал о защитных формулах Тьмы, говорил что они становятся доступны как раз после достижения ранга Возвышенного. Что это за формулы? Есть ли у меня хоть один шанс пробить эту защиту, хоть один способ пробить эту защиту?
Кожу тем временем со пленников стянули уже почти полностью, оставив только на ногах, как высокие, гораздо выше колен, сапоги. Мясники что занимались этим, уже не сидят на груди жертв, стоят согнувшись над ними, подрезая жилы и стараясь не утонуть в крови заливающей чашу.
— Почему они еще живы? — спрашиваю я.
— Касание жизни, — улыбается Нир. — Оно лечит их. Да-да, я использую не только формулы Тьмы. Ты удивлён?
— Немного, — признаюсь я.
— Глупо отказываться от силы других школ, даже если твоя лучшая, — говорит Нир и снова тянется к своей тарелке.
Берёт её в руки, отыскивает взглядом на ней что-то, находит крохотные чёрные ягоды под кусочками мяса и по одной начинает засовывать себе в рот, откинувшись поудобнее на своём диване.
— Они уже сказали? — спрашиваю я показывая взгляд на ободранные тела на дне чаши.
— Да. Почти сразу. Тот, первый всё же сказал правду.
— Но зачем…?!
Я хочу спросить зачем он продолжает это шоу крови и боли, но замолкаю.
— Зачем я продолжаю это?! — угадывает Нир повернув лицо ко мне.
— Да.
— Ты потом поймёшь это, Керо. Тьма. Она даёт много, и совсем немного просит взамен. Капельку удовольствия — и я не могу отказать ей в этом.
— А… как вы услышали их ответ, если наложили формулу молчания, — спрашиваю пересохшими губами, не сводя глаз с груди Нира — именно там, совсем близко, бьётся сердце, которое я хочу остановить.