— Ты шутишь, брат? Она стоит тут голая, а ты любуешься её глазами?! Давай уже засовывай, ты не один здесь.
— Я могу уступить свою очередь, — голос молодого звучит не слишком уверенно.
— Боишься, что она тебя укусит?!
Слышу взрыв смеха.
— Если бы боялся, не стал бы раздевать её, утырок, — обижается молодой.
Принимаю форму Госуто и проскальзываю в разбитое окно рядом со входом.
В центре зала обнажённая Лера, испуганная, немая, а вокруг неё трое. Все трое в военной форме.
Автоматы лежат на столиках неподалеку — видимо, мешаются. Пистолеты в кобурах на поясе. Рядом, на одном из столиков, включенный походный фонарь, который и освещает зал, а луч его как раз и направлен на голую девушку с рыжими волосами.
Она даже не прикрывается руками — или сильный стресс, или ей запретили делать это. Судя по свежему синяку на запястье — скорее, второе.
— Ну, как хочешь, — тот, кому принадлежит сиплый голос, невысокий крепыш, начинает расстегивать ремень. — Нравится быть вторым — будь им.
И он смеется, да. Над своей шуткой.
Когда невидимой тенью подхожу к крепышу, он успевает расстегнуть ремень, а вслед за ним и ширинку, и вывалить наружу из трусов то, что прятал там.
Заступаю ему за спину, достаю у себя из-за пояса невидимый нож и перерезаю крепышу горло.
Тот начинает хрипеть, забыв об обнажённой девушке в центре… интересно, о чём думает сейчас? Жаль, не спросить.
Хрипит он недолго, а потом, на ослабевших ногах, к ужасу двух остальных своих братьев по оружию, валится на пол, заливая его кровью.
Те немеют, не спуская ошалевших взглядов с бьющегося на полу в агонии тела… они, наверное, решили что он слишком сильно перевозбудился, разглядывая красивую обнажённую девушку с рыжими волосами.
Пока они немеют, перерезаю горло и второму, а потом и третьему, не давая ему возможности слишком сильно испугаться при виде смерти его двоих товарищей.
Ну, а потом отменяю облик Госуто и появляюсь. Появляюсь прямо перед Лерой — обнажённой, и оттого еще более привлекательной.
— Ты?! — мне нравится радость в её глазах.
— Я, — подтверждаю я. — Но это не повод одеваться — мы же теперь друзья и уже можем не стесняться друг друга. Мы прямо сейчас можем погулять на террасе, там отличная ночь для романтических прогулок нагишом.
Я стараюсь не думать, что было бы, если бы я прилетел на полчаса позже… и Лере лучше тоже не думать об этом.
Её прорывает — опускается на пол, на платье на котором стояла, и начинает рыдать.
— Эй, — я присаживаюсь рядом, — я понимаю — соскучилась и всё такое, но не нужно слёз. Я тоже скучал, немножко.
Она улыбается, сквозь слёзы, но и так нормально — ведь её только что, чуть не изнасиловали. Оставили бы потом в живых? Уже не узнаю.
— Ты им так сильно понравилась? — киваю на тела рядом. Надо будет скинуть их, как только Лера успокоится. Если не убрать эту падаль сразу, она начнёт вонять.
— Вообще-то они пришли за тобой, — Лера отворачивается, чтобы незаметно вытереть слезы.
— За мной?! Я не назначал встреч.
— Там, днём, был второй вертолёт, — справившись со слезами и уже не пряча лицо, рассказывает Лера. — И они увидели, что случилось с первым. Наверно, сначала испугались и улетели, а потом вернулись. Может быть, им приказал кто-то вернуться. Может быть, даже сам Кум-Хан.
Кум-Хан? Второй раз за день слышу это имя.
— Кто такой Кум-Хан?
— Не знаю, — Лера почти виновато пожимает плечами. — Говорят, он из военных. Вроде бы, он сейчас самый главный в городе.
— Можно, я оденусь? — неожиданно спрашивает она, глядя мне в глаза своими карими глазами, в которых еще остались растаявшие льдинки слёз.
— Нет, — с серьёзным видом качаю головой я. — Мы же еще не погуляли на террасе. Ну, а потом — жаркая ночь в одной постели.
— Ты будешь смеяться, но у меня здесь всего одна постель… точнее, диван, который я превратила в постель. Но еще есть пол.
И она трогает пол, словно подтверждая, что он и правда здесь есть.
— К чертям пол, — я закрываю её рот ладонью, чтобы она не говорила больше глупостей. — Мы будем страдать вдвоем на одной постели.
— А вино? Вино у тебя есть? — тут же спрашиваю я. Спрашиваю, с неохотой отрывая пальцы от её нежных губ.
— Есть, — тут же кивает она. — Вино точно есть. Иногда, по вечерам, когда здесь, среди облаков, мне становится совсем грустно и одиноко — я делаю маленький глоток. И тогда мир внизу уже не кажется таким страшным.
— Отличная ночь, — я приобнимаю её за талию и прижимаю губы к её ушку. — План на ночь — ужинаем, пьём вино, гуляем голышом, потом ложимся байки в нашу единственную постель. Ну, а завтра с утра отправляемся на поиски Эрики.