Он ушел, хлопнув дверью, а Полину еще долго колотило.
Хотелось догнать и выплеснуть всё, а не порцию. Хотелось кричать, плакать и бить его кулаками по бессердечной груди.
Она никогда не мечтала о точке, в которой сейчас находилась. И как бы там ни было, отчасти в этом есть его вина. Потому что она всегда мечтала быть с ним.
Ночь прошла в ярости, утро встретило раскаяньем.
Успокоившись, Полине хотелось позвонить и извиниться, но духу не хватило.
Теперь же вспоминать о том разговоре ей было стыдно и больно. А еще понятно – можно не убеждать себя, что у них с Гаврилой есть хотя бы призрачный шанс. Заканчиваться всегда будет вот так – взаимными упреками. Значит, нет смысла пробовать.
А вот за Костю нужно держаться.
– Полина… – свое же имя заставляет Полину вздрогнуть и поднять взгляд.
Бесконечные мысли о Гавриле делают её невнимательной, депрессивной и потерянной. Как с этим справиться – не ясно. Но справиться определенно нужно, потому что иначе… Вот такие встречи.
Крайне нежелательные. Гадкие даже.
Над их с Сабиной столиком стоит Марьян Кулинич. Смотрит сверху и свысока.
Говорит так же. Зачем подошел – Полине искренне не ясно.
– Здравствуй, – делая одолжение, он как бы склоняет голову в приветствии и даже улыбается. А ей… Противно.
Странно, но с ним противно. С Варей противно. Говоря честно, противно с отцом и матерью. А с Гаврилой – нет.
Мозг и сердце обманывают её, создавая иллюзию чистоты тех их отношений. Хотя как раз они-то и полнились лжи. Они и закончились предательством. Его.
– Как твои дела? Вижу, расцвела…
Марьян делает вид, что отсутствие ответа на приветствие его не задевает. Но Полина его знает, да и помнит. Он очень тщеславный и горделивый человек. Он всё подмечает. Всему дает оценку.
Пока Полина молчит, Саба успевает поднять руку, привлекая внимание обслуживавшего их официанта.
Они толком не поели и не выпили чай, но и оставаться здесь не станут.
– Прекрасно, – Полина выталкивает из себя, не имитируя улыбку в отличие от парня, который когда-то клинья к ней подбивал, а потом обливал дерьмом. Потом снова клинья. Потом дерьмо.
Прогнись она тогда под волю их отцов, так всю жизнь и провела бы – в дерьме. И вроде бы радоваться бы, что не прогнулась, но это слишком дорого ей стоило.
– Ты к нам надолго или насовсем? – вроде как непринужденная беседа Полину откровенно напрягает.
– Я не к вам.
В ответ на Полину колкость Марьян кривится, но это не доставляет ей удовольствия так же, как при стычке с Гаврилой. Правда и боли не доставляет.
Марьян ей безразличен.
– Зря ты обижаешься, Поль… Я как лучше же хотел…
Старые скелеты лучше не доставать из шкафов. Особенно этот. Реагируя на слова Марьяна, Саба фыркает, привлекая внимание и мужчины, и подруги.
В открытую слать его без разрешения Поли Сабина не станет. А Полине не хочется становиться свидетелем показательной порки. Это ничего не изменит. Легче ей не станет, а какую-то подлянку сделать уже Сабе Марьян может.
– Ты хотел гордость свою почесать. А чего мне это будет стоить – тебе без разницы.
– Ну он же мудак был. Обманывал всех. Тебя обманывал. Хорошо, что всё тогда так кончилось…
Легкомысленные размышления повзрослевшего Марьяна о собственной правоте тогда, будто в грудную клетку с размаху бьют, лишая воздуха.
Им всем кажется, что тогда все кончилось хорошо.
А для неё тогда кончилась жизнь.
– Ты ждешь благодарности? – вопрос Полины сух.
Марьян пожимает плечами и хмыкает.
– Нет. – Звучит как «благодарить стоило бы, но ты же этого не поймешь всё равно». – Просто дружбу жалко. Тебе не жалко? Так оборвала всё резко…
С каждым его новым словом Полине всё хуже. Сабине тоже. Это видно по направленному на Кулинича взгляду. Ещё немного и она сорвется.
– Если увидишь меня где-то – не подходи. Договорились? – Полина просьба отражается на лице Марьяна удивлением сначала, потом снова будто брезгливостью. Он до сих пор не любят, когда его жесты не ценят по достоинству. Когда его унижают. – И сестре своей то же самое передай. Не было дружбы. Нечего жалеть.
Полина отворачивается к окну, не желая ни слушать ответ, ни в ответ же смотреть.
Как только слышит от Сабы «пойдем», встает и проходит мимо Марьяна, без сожаления легко толкая его плечом.
Уже у двери чуть тормозит, но не оглядывается, слыша брошенное в спину:
– Ты ошиблась, а мы виноваты, что ли? Логика у тебя всегда была так себе, Павловская…