Но она меня обломала, проворковала, проведя ладошкой по щеке:
— Выиграешь, поговорим…
Слова на человеческом языке отрезвили, Звягинцев выдвинулся на первый план, зверь внутри меня рыкнул что-то о том, что он еще вернется, и залез в берлогу.
Вернувшись в пустую раздевалку, я допил лимонад. Надеюсь, у бодибилдерши хватит ума вовремя сдаться, чтобы бык ее не покалечил. Очень хотелось верить, что случится чудо, и она все-таки победит.
Бой длился долго. Видимо, женщина оказалась достойным противником. У меня даже появилась надежда, что подставной выведен из строя, и когда Крыс вел меня к рингу, я отчаянно пытался разглядеть, кто стоит в центре зала. В полумраке виднелась просто смутная фигура, которую перекрывали мельтешащие гости, а поскольку женщина была одного роста с подставным…
Нет, на ринге все-таки мужчина. Коротко стриженный бык с рыбьим взглядом. На его скуле наливался кровоподтек, но потрепанным он не выглядел. Видимо, все-таки крутой боец. А среди живого мяса редко встречаются достойные противники — всех достойных сразу зазывают в младшую лигу, как Достоевский звал меня.
Перед тем, как грянуть барабанам, Крыс, из которого ринг-анонсер был так себе, прокричал:
— Скала и Фартовый! Ликуйте те, кто поставил на них! Фартовый, я обращаюсь к тебе. Поверь, малыш, у тебя нет шансов! Вообще никаких вариантов нет! Тебе правильнее сдаться и получить деньги за второе место!
— Пусть дерется! — возмущенно крикнула женщина из зала.
Крыс не упустил момента, покрутил что-то на пульте, и луч прожектора высветил ее: лет сорок, а может, и больше. Прическа, как у Мэрилин Монро, впалые щеки, болезненно блестящие глаза, в руках — полупустой бокал на тонкой ножке.
— Дерись, будь мужиком! — Свет выхватил мордатого свиноподобного мужичка, которого под руку держала юная русоволосая особа — явно не дочь и не внучка.
— Огреби достойно, студентик! — поддержал свина какой-то мужчина из другого конца зала.
И снова передо мной выбор: взять пять тысяч, свалить по-тихому и не гневить судьбу или рискнуть, завалить этого быка, а заодно проучить организаторов боев за нечестную игру и… получить заточкой между ребер не сегодня так завтра.
— Врежь ему, Саша! — прокричали знакомым мужским голосом, и прожектор высветил… Достоевского!
Под руку его держала женщина восточной наружности с царственной осанкой, ей могло быть и двадцать, и пятьдесят — лицо скрывала небольшая вуаль.
Заметив, что я смотрю на него, Достоевский показал «класс» — дескать все нормально, парень, прорвемся! Хотя я был уверен, что Достоевский просто поставил на меня, но, что уж говорить, эта неожиданная поддержка вдохновила.
Сомнения улетучились, я улыбнулся, ткнул в быка и себя поочередно пальцем и прокричал:
— Кто мы?
— Кто вы? — откликнулись зрители.
— Кто мы?! — повторил я вопрос.
— Кто вы?!
— Мясо! — заорал я, и это вызвало усмешку даже у быка.
— Мясо!!! — завопила исступленно публика.
Подняв руку, я дождался, когда все успокоятся и затихнут. И тихо сказал в микрофон, услужливо подставленный Крысом:
— Мясо дерется. Мы будем драться.
— Идущие на смерть приветствуют вас, зрители! — добавил Крыс и, захлебываясь от эмоций, обратился к зрителям: — Давайте поприветствуем Фартового, бойца под номером тридцать три!
Глава 6
Та-ак… опускаюсь всё ниже и ниже
Беснующийся зал грянул аплодисментами, сквозь которые прорывались рев, вой, свист. С потолка посыпались конфетти. Глядя вперед, я крутился вокруг собственной оси, но видел лишь слепящие лучи прожекторов, бьющие со всех сторон, и освещенную часть восьмиугольной клетки.
— Тридцать третий — мужик! — ревел неведомый крикун.
— Удачи, Фартовый! — поддержал его второй.
— Уделай его, Скала! — провизжала женщина. Она поставила на киргиза и не могла мне простить победу, но это был один из немногих выкриков не в мою поддержку. — Оторви ему голову!
Наш менталитет взял свое: вне зависимости от социального положения, русский… нет — советский человек всегда поддерживает слабого.
Я в их глазах был кем-то вроде Иванушки-дурачка, которому предстоит одолеть Кощея Бессмертного. Те, кто поставил на женщину и узбекского индейца, уже потеряли свои деньги из-за быка и искренне желали мне победы.
Прожекторы погасли, и лица зрителей выступили из тьмы — сотни блестящих жадных глаз. Ударил гонг.
— Дамы и господа! — произнес Крыс. — Финальный бой нашего сегодняшнего вечера! Скала, номер восемь, против Фартового, номер тридцать три! Вы позволите начать поединок?