— Ну, успокойся. Все позади.
— Как же я теперь… на турнир, — проскулила она, тряхнула головой и вдруг затихла.
— На турнир? — переспросил я.
Перевернув девушку, я с трудом узнал Дарину, с которой познакомился в «Динамо». То есть Рину.
— Зачем же ты в это влезла, дуреха? — проговорил я.
— Сторож… скорую… — прохрипела она, закатила глаза и обмякла.
Нахлынула паника, что девушка умерла, я расстегнул молнию залитой кровью куртки, нащупал пульс: нет, Дарина дышала, и сердце билось сильно, ровно. Повернув ее голову набок, чтобы не захлебнулась кровью, я глянул на поле боя, где в неестественных позах замерли тела. Вор со сломанной рукой вскочил и рванул к дыре в заборе, я в несколько прыжков догнал его и придушил.
Остальные были без сознания. Значит, первым делом — вызвать скорую. Затем — милицию. Я там уже как родной.
То ли действовал талант, то ли откат еще не настиг меня, но никакого мандража не было. Я достал смартфон, с которого еще никому не звонил. Функционал был почти такой же, как на привычных моделях. Я нажал на зеленую кнопку — появились две строки: адресная книга и экстренные вызовы. Как все просто! Надавив на «Скорую медицинскую помощь», я дождался ответа, обрисовал ситуацию, сел на корточки возле Дарины и принялся ждать.
Сперва в голове было пусто. Проскользнула первая мысль — живой! Наши победили! Нахлынула радость, но вторая мысль стерла улыбку с моего лица: я использовал «Лучшего в мире»! Сегодня в полночь карета превратится в тыкву, завтра на весь день я стану в чем-то худшим, а на турнире буду простым бойцом, и без особого таланта мне никак не выиграть! Да мне, наверное, и одного боя не выиграть! И вообще, скорее всего мне надают по башке и отсеют в самом начале. Застонав, я сжал голову руками.
Особенно гадостно стало от осознания, что все это будет видеть Настя.
Может, вообще слиться? Сказать, что получил травму, задерживая опасных преступников?
Устыдившись собственных мыслей, я решил, что нет. Назвался груздем — полезай в кузовок. Как будет, так будет…
Дальше додумать мне не дали вой сирены и мигание проблесковых маячков за забором. Надо же, и минуты не прошло, а «скорая» уже здесь! Стих рык мотора, донеслись голоса, я поднялся навстречу медикам.
Появился первый мужчина, второй… Да это не медики — менты! Кто-то услышал стрельбу и вызвал наряд. Вглядевшись в лица, я выругался. Не просто там какие-то менты, а те, которых я уже знаю, покровители ворья: шкет Кирилл, за ним Артурка, Пушкин… А где Шрек? Застрял между плит? Нет, вон он плетется.
Представилась картина: вот я умираю, варюсь в котле в аду, приходят четыре черта, один из них жирный, с мордами этих четверых. Джабарова говорила, что займется ими, но, видимо, это дело небыстрое, нужно собрать доказательства, да и выходные на носу — кому охота заморачиваться перед праздниками?
Шкет окинул взглядом побоище, вытаращился на меня, и такая боль на лице отразилась, что захотелось его обнять и по голове погладить. Бегущей строкой по лбу промелькнуло: «Блин, один ты везде живешь».
С одной стороны подошел Шрек, с другой — Пушкин, заломили мне руки, повалили мордой в снег, защелкнули наручники. Я мог бы их одним пальцем завалить, но успел сообразить, что не стоит, они не самовольничают, а действуют по уставу: вяжем всех, по ходу дела разберемся. А вот если начищу им морды, это такая статья, от которой ни Ирина Тимуровна не отмажет, ни предстоящий турнир.
Караулить меня остался шкет, остальные бросились к ворам, осмотрели их и тем, кто мог бы, очухавшись, сбежать, надели наручники. Кот перевернул того, кого я ударил коленом в рожу, присвистнул:
— Ох, ни хрена себе! Нужна скорая! Тут тяжкие телесные повреждения!
— Тяжкие телесные, — мечтательно протянул шкет, и глаза его недобро блеснули. — Явное превышение допустимой самообороны.
Я промолчал — сейчас оправдываться бессмысленно. По идее, сейчас менты должны осмотреть место преступления, нейтрализовать подозреваемых, а потом разбираться че-кого. И даже появись тут Джабарова и начни метать молнии, они имели полное право не только проигнорировать приказ, но и ее повязать.
Мысли были разумные, но злость все равно рвалась наружу. И опять — на самого себя. Если Саня не идет к приключениям, приключения идут к Сане. И что теперь? Сто пудов заберут меня в милицию и будут держать там до Нового года. Ну, до завтра так точно. В лучшем случае выпустят под подписку о невыезде. В худшем… Надеюсь, его не будет.
— Тут девчонка. Без сознания, — констатировал Пушкин. — Тоже нужна помощь.