— Представляю, как ты смотрелся, Саныч!
Микроб схватился за глаз и вывалил язык, и Мика снова покатился со смеху.
Подождав, пока они утихнут, Димидко продолжил:
— Попал под капельницу, и с тех пор — ни-ни. Надеюсь, ты выводы сделал? Хоть отпустило, или нужна «скорая»?
— Отпустило, — кивнул я.
— Сиди сегодня дома. Какой из тебя игрок?
Что ж, его подозрения вполне объяснимы: в прошлый раз во время отката я нес лютую белиберду.
И как же здорово, что мы не на соревнованиях, и мне необязательно куда-либо ехать или лететь, самолет или поезд я точно не пережил бы. Только сейчас до меня дошло, что, применяя «лучшего в мире», я хожу по лезвию. Если не повезет, я могу убиться, подавиться насмерть, рассориться со всеми на свете, совершить непоправимый неадекватный поступок. Могу стать подлецом, социопатом, маньяком.
Представил последствия — чуть не поседел. Еще и Димидко думает, что я торчок, и настроен выгнать из команды, потому что наркоман ему ни к чему, каким бы самородком он ни был.
Все разошлись. До обеда я держался молодцом, а потом в квартире сверху что-то хлопнуло, донесся легкий шелест, словно змея проползла, и в углу над кухней принялось скрести нечто неведомое. Монотонно. С определенной периодичностью.
Что это может быть? Собака не будет делать это так долго, строитель не станет выдерживать временной интервал.
Ожили детские страхи. Неизвестный бука начал менять лица, и огромных усилий стоило не броситься из квартиры сломя голову, затыкая уши.
Никогда не буду применять «лучшего в мире» просто ради любопытства! Только в крайнем случае. Какой все-таки опасный талант!
Вечером вернулись парни. Димидко поднялся к нам и рассказал мне, что с ним связался Белькевич и пригласил на товарищеский матч в Лиловск. Еще девятнадцатилетний полузащ, который ушел из-за голубого тренера, да так никуда и не пристроился, вроде согласен играть в команде и завтра придет на просмотр.
На этом хорошие новости не закончились — завтра же должен приехать Лев Витаутович Тирликас, чтобы поговорить с директором команды, Алексеем Смирновым, о передаче дел.
Глава 4
Нас приглашают только тогда, когда что-нибудь горит
На следующий день на тренировку я отправился вместе со всеми, трусцой да по свежему снежку! Каж же, мать его, здорово просто быть нормальным. Я думал, вчерашний день выветрится, как страшный сон, но нет. Стоило чуть напрячь память, и волосы начинали шевелиться, страхи оживали, намекая, что такой болезненный откат — еще не самое страшное, что может со мной случиться.
Добежали мы за пару минут. Сбавили скорость, потому что возле стадиона «Северный», у самого входа, толпилась гопота, преграждая нам путь.
Я насчитал голов пятнадцать. Местные гопники мало отличались от привычных: черные шапки, штаны с полосками, пузырящиеся на коленях, сигареты и пивасик. При виде нас они загыгыкали, один запрокинул голову и хрипато изобразил петушиный крик.
С дороги они уходить не собирались.
— Саныч, глянь — петухи! — не растерялся Микроб.
— Ага, зоновскую жизнь вспомнили, — сказал Матвеич, останавливаясь и готовясь принять бой.
Димидко растерянно заозирался. Гопники обернулись к нам синхронно, словно стая рыб или птиц. Нет, скорее — как стая одичавших дворняг.
— Ты че-то сказал, урод? — вперед вышел самый дерзкий, длинный, как карандаш.
Даже макушка у него была сплюснутой и заостренной, и шапка не скрывала дефект.
В принципе, мы могли бы вклиниться, прорвать оборону и юркнуть в ворота. Ничего бы нам они не сделали. Максимум — бросили бы вдогонку снежки. Но по законам собачьей стаи бежит — жертва, а жертву надо загонять. Чтобы не стать объектом травли, нужно обозначить свое место в пищевой цепи, пусть на первый взгляд это и нерационально. С гопотой, у которой мышление коллективное, можно договориться, если удастся задоминировать вожака.
Ну а если все-таки придется драться… Их вдвое больше, но мы в тельняшках. Гопота обычно хилая и нетренированная.
Вперед порывался выйти Димидко, но я положил руку ему на плечо и выступил на шаг, представился гопникам:
— Я Саня. Какие-то предъявы, мужики?
— Ты кто ваще такой? — вожак гопоты сделал шаг навстречу, надул пузырь жвачки.
Пузырь лопнул и залепил ему небритый подбородок. Гопник принялся оттирать его, но вспомнил, что надо выглядеть дерзко, бросил это дело. Было похоже, словно он ел сметану да не вытерся.
— С какой целью интересуешься?
Я думал, что этот мем неизвестен разве что в яслях, однако в этой реальности он был не в ходу и произвел нужный эффект: гопник вытаращился и завис, как устаревшая и негодная версия андроида. Робота — не телефона.