Сразу за мной бежал Левашов. Хорошо бежал. Благородно. Даже не запыхался за пятнадцать минут, в отличие от ветеранов.
— Разбились по парам, отработка пасов, — скомандовал Димидко. — Нерушимый, Васенцов — на ворота.
Я не сдержал любопытства, подошел к нему и спросил:
— Что Тирликас?
— Поздно. Он уже в городе. Скоро будет здесь.
— Хана Смирнову, — улыбнулся я и побежал к воротам.
Похоже, Тирликас — как каток, если разгонится, остановить его сможет разве что пушечное ядро… Нет, ядерная боеголовка. Или Лев Витаутович идет не по душу Смирнова, а по мою? Значит, приму удар. Да что толку гадать, работать надо!
Когда я пришел, Васенцов уже постелил маты для падений и сказал:
— Клевые приемы. Реально помогают, когда ты на воротах. Но, блин, ляжки еще болят.
— Пройдут, — сказал я и приготовился бить.
Так тренировались мы полтора часа. Я поглядывал на выход, чтобы не пропустить Тирликаса, и готовился к выволочке. Как он вошел, я прозевал. Обратил на него внимание, только когда он уже разговаривал с Димидко. О том, что Лев Витаутович бээровец, я ему не сказал. Беседовали они долго, наверное, полчаса. Тирликас не выглядел взбешенным, Сан Саныч вроде как даже приободрился. Чем все закончилось, предположить было трудно.
Как только прозвучал свисток, знаменующий обеденный перерыв, я догнал Димидко на пути в раздевалку и спросил:
— О чем вы договорились?
— Лев Витаутович настроен решительно, — улыбнулся Димидко. — Не ожидал от него такой прыти. К Самойлову, директору завода, собрался, но… Кто его пустит на прием без записи?
— Поверь, его — пустят, — усмехнулся я.
Потом мы гоняли двусторонку десять на десять. Как и раньше, Сан Саныч пошел играть за титановцев, и у них начало получаться! Левашов, хоть и не сравнится с Жекой, был очень и очень неплох. На фоне остальных титановцев так просто мастер: резвый, техничный, собранный. Короче, заверните двух. Еще бы парочку таких игроков, а лучше — семерых, чтобы заменить никуда не годных местных.
Быков удивил. Он старался. Просто из шорт выпрыгивал. Но получалось у него, как у слона в посудной лавке — все кеглями от него разлетались, при этом мяч отобрать не получилось ни разу.
В пять собрались в конференц-зале и более-менее определились с позициями. На воротах я, моим дублером — доходяга Васенцов.
В центре защиты два дуба — Дятел и Быков. «Бык и Дятел, гроза нападающих», — пошутил Мика, но получил в лоб от обоих. Третьим центральным Саныч не мудрствуя лукаво воткнул Колесо, а дублерами — Иванова и Потупчика.
На края, как и в Евпатории, пошли Нюк и Микроб.
В полузащите: опорником Гребко, чуть выше слева Ромка Клык и справа — Дмитрий Левашов.
«Столбом» в атаку — Матвеич, а под ним игрок по фамилии Плеймейкер, больше известный как Микаэль Погосян. Не так все и плохо, как казалось поначалу. В понедельник у нас первое боевое крещение с командой Белькевича, который обещал нам горячий прием. За несколько дней нужно приложить максимум усилий, чтобы сыграться хоть как-то.
Узнав, что скоро товарищеский матч, Левашов, которого похвалил сам Димидко, скакал вокруг ослом из «Шрека» и фонтанировал восторгом. Сразу — и в основной состав! Не киснуть запасным! Сколько, говорите, за выход в Первую лигу? Двести тысяч? Обморок! На каждого? Раскрутейшая круть! Вот это фарт!
— Надо пацанам-болелам сказать, пусть с нами едут! — предложил он.
И Матвеич, поглядывающий искоса, как брызжет энтузиазмом наш юный коллега, не выдержал, шагнул к нему и уставился требовательно, уперев руки в боки.
— Придержи коней… Димон.
— А че, болелы помешают? — искренне удивился он.
Матвеич положил ему руки на плечи и сказал ласково:
— Слушай сюда. Если хоть кто-то узнает об этом матче. Если хоть один болела попрется с нами, я тебе шею сверну, понял?
Левашов попятился.
— Ты че это, а?
Димидко встал возле Матвеича и объяснил:
— Потому что их в Лиловске в лучшем случае покалечат, в худшем — убьют. Нас там очень не любят из-за Фили вашего. Гусак!
Парень подошел к нам, настороженно вытянув шею. Димидко продолжил:
— А также все михайловские. Если кто притащит болел — выгоню из команды. Языки держим за зубами. Все всё поняли?
Ему ответило молчание.
Мы засобирались домой. Витаутович так и не появился. На звонки он не отвечал. Будь Тирликас обычным человеком, я бы подумал, что он влип в историю. Не став его дожидаться, мы отправились домой шумной толпой, источающей коллективную ненависть к Смирнову, покровителю голубых и коричневых.