Но вкусив красную таблетку, расстаться со знанием сложно. Но вдвое сложнее найти человека, заслуживающего доверие.
Как я и думал, Микроб прыгнул с моста из-за Леры, правда, подробностей никто не знал. Мне было очевидно, что, когда у Федора пробудился дар, он научился считывать намерения, примерно как я, а может, у него вообще склонность к телепатии. Вот и открылся наивному мальчику мир во всей его красе.
Погосян, разгневанный поступком Леры, горел желанием стереть ее в порошок и принялся ей наяривать и угрожать. Гусак с радостью присоединился. В итоге девушка перестала отвечать на звонки и, кажется, вовсе уехала из города — опасалась, что мы устроим травлю.
Мне было все равно, что с ней. Главное, чтобы Микроб в себя пришел и не потерял жажду жизни. Казалось, что я могу ему помочь, правда, осуществить задумку было сложно: Федора вырубили транквилизаторами, потому что его реальность превратилась в кисель, и он мирно пускал слюни в своей палате.
Даже если меня к нему пустят, не факт, что он будет в состоянии воспринять то, что я ему скажу. Когда он придет в себя, договорюсь с заведующим о визите. Если не договорюсь по-хорошему, подключу Семерку, у нее есть ключ от всех дверей — ксива.
Вернуть в строй Микроба нужно побыстрее, чтобы команда поднялась со дна рейтинговой таблицы, потому «лучшего в мире» я берег для Федора. Звонил в больницу и интересовался его состоянием, но ничего утешительного мне не говорили.
Лиза не писала, я не писал ей. В преддверии матча с «Нефтяником» мы убивались на поле, и силы оставались, только чтобы доползти до кровати. Поначалу Лиза мерещилась повсюду, руки сами тянулись к телефону, чтобы написать ей, — но смысл собирать и склеивать осколки?
Она считает, что я виноват перед ней. Что ж. Выходит, у нас разная правда, а если так, правильнее стиснуть зубы и перетерпеть. Но было тяжко. Если бы не адские физические нагрузки, точно сорвался бы.
Стоило увидеть высокую девушку с длинными русыми волосами, и разум накладывал на нее образ Лизы — я вздрагивал, но гнал прочь мысли о ней, чтобы быстрее заросла пустота, которая осталась на ее месте.
Я снова глянул в окно. С одной стороны, прекрасно, что из серой промозглости мы попадем в цветущий ферганский май, но с другой — это стресс для организма. Потому мы летели на день раньше, чтобы привыкнуть к перепаду температур.
Самолет «Москва — Фергана» в пути чуть больше четырех часов. В Средней Азии мы с Аленой… черт! Мысли о ней вызывают застарелую боль. Она была искренней и честной, и таких женщин больше нет.
Зато у меня есть футбол, а топор, воткнутый в спину, рано или поздно попадает в руки и становится оружием.
В общем, с Аленой мы в Средней Азии так и не побывали, хотя планировали. Так что, можно сказать, я закрываю гештальт, но — в одиночку.
Через три часа полета тучи рассеялись. Внизу простиралась пустынная местность с редким вкраплением сел, а на подлете к Фергане открылся вид на горную гряду. Да, я не рассчитывал на буйство красок, но эти горы были совсем лысыми, и вообще, если сверху смотреть, то все здесь как-то скудненько.
А прямо под нашим самолетом раскинулся город. С такой высоты я не мог оценить восточный колорит, просто знал, что он там есть.
Когда стали снижаться, город начал махать нам алыми знаменами — Первомай ведь! Мы самое интересное пропустили. Наступали вечерние часы, когда после демонстрации люди расходятся на пикники, гуляют, поют песни.
Здание аэропорта было небольшим, ухоженным, и даже более советским, чем все те, что я видел в этой реальности раньше. А когда мы, сняв куртки, в которых взмокли за столь короткий путь, уселись в автобус и покатили в город, я и вовсе удивился.
Ощущение было, будто мы попали в советский южный город, причем перенеслись во времени в восьмидесятые — никакого ожидаемого восточного колорита! Привычные сталинки, билборды с ударниками труда, улыбающиеся чернобровые женщины.
Да, я знал, что Фергана — город относительно молодой, основан в девятнадцатом веке Скобелевым, а расцвет его пришелся на советское время, когда тут было построено множество заводов. В моей реальности почти все они закрылись с развалом Союза, а здесь их сохранили и модернизировали, и население этой Ферганы вдвое превосходило количество жителей той. Но ведь должно же быть тут хоть что-то национальное!
Пока ехали до гостиницы, находящейся недалеко от центрального стадиона «Фергана», единственное восточно-колоритное, что я увидел, это мечеть.
Прямо разочарование. И это при том, что я знал историю Ферганы. А простой обыватель, направляясь сюда, вот, как Гусак, будет ерзать и спрашивать, где верблюды и женщины с закрытыми лицами. Единственное, что радовало — солнце, от которого с непривычки болели глаза, теплый и густой воздух и зелень. Не только сосны и туи, но и лиственные, многочисленные каштаны, которые уже выбросили свечки, но еще не расцвели.