Я пожал плечами. Не говорить же ему, что Саня Нерушимый существует благодаря неведомой сверхсущности.
— А Горский? — спросил я еле слышно. — Как у него? Он же, получается, первый, все равно что нулевой пациент, с него все пошло.
— Никто не знает. — Тирликас прищурился, будто видел меня впервые. — Хорошо ты сказал — нулевой пациент. Мудро.
— Пойдемте с нами праздновать, — предложил я. — Команда вам многим обязана… и я.
Витаутович усмехнулся.
— Скорее это я тебе обязан. Если бы не ты, кормил бы уже червей. Кстати, как тебе удалось узнать то, что проморгали спецслужбы?
— Стечение обстоятельств. Помог авторитетным людям в СИЗО, они раздобыли информацию.
Себе я напомнил, что нужно разузнать, где чалится Кардинал, и отослать ему посылку с самыми лучшими сигаретами, которые на зоне все равно что валюта. Он вряд ли нуждается, просто пусть знает, что я помню добро.
«И Кардинал может еще пригодиться», — квакнула жаба.
— Ждем вас в «Чемпионе», — сказал я Витаутовичу, мысленно щелкнув жабу по носу.
Тирликас поморщился, но кивнул. На душе стало тепло, только сейчас я понял, как боялся увидеть сломленного Льва Витаутовича. Но нет, это тот же самый варан.
У выхода он меня окликнул и показал «класс».
— Я болел за тебя. Ты превосходно справился.
— Подробности — в «Чемпионе».
Я захлопнул дверь и рванул сперва в раздевалку за сумкой с сувенирами и телефоном, затем — в спортбар.
Идти туда было минут семь, и все это время я крутил в голове мысль о вызове в сборную СССР. В прошлой жизни, когда играл в футбол, часто мечтал об этом. Вот так идешь и мечтаешь, потом приходишь в обшарпанную раздевалку и понимаешь, что до мечты, как до… Владивостока на карачках.
А теперь перестаешь мечтать — а мечта никуда не исчезает, она здесь, рядом и скоро воплотится. Не верится! Как будто и не было того вызова, а это все мои мечты.
В маленьком баре яблоку было негде упасть. Парни заняли четыре свободных столика, Димидко с Матвеичем, Гребко и Колесом расположились за стойкой. Ранюкова я среди них не увидел. Наверное, слился, надо будет спросить, что с ним. Увидев меня, лысый бармен-качок вытянулся, помахал и изобразил улыбку. Улыбаться он не очень любил, и получилось у него, как у Терминатора.
Ага, узнал.
Три девчонки, расположившиеся на диване, стреляли глазками и предвкушали интересный вечер. Четверо незнакомых мужчин тоже узнали меня, зашептались, напряглись.
Один сразу достал телефон и начал кому-то писать. Двое хотели подойти за автографом, но не были уверены, что не ошиблись. Последний косился на стену, где раньше был плакат с накачанными бегунами, а теперь поверх него прицепили вырезки из газет с нашими портретами… Да тут прямо место встречи титанопоклонников! А на стене, что напротив выхода — автографы наших парней и мой свеженький черно-белый портрет. Видимо, перерисовывали с товарищеского матча в Англии: я стою, запрокинув голову, и смеюсь, мокрые волосы… Ясно: это игра с «Арсеналом».
Как все изменилось, пока меня не было!
Я сел на единственный свободный стул возле стойки и распорядился:
— Угощение за мой счет. Всем — пива, надеюсь, есть запасы?
— Какое еще пиво?! — обернулся ко мне Димидко.
— У нас игра второго августа, — ответил я. — Сегодня двадцать седьмое июля. Пусть парни расслабятся.
— Ну в самом деле, — прогудел бармен, наливая первую кружку. — Пусть Александр расслабится! Он провел звездную серию матчей. Теперь за него в вышке тренеры горло друг другу перегрызут, а он тут, с нами! Да я сам за него выпью. Водки! Хотя пять лет капли спиртного во рту не было.
Дела у него явно пошли в гору после того, как здесь стали отдыхать «титаны». Болелы повадились ходить. Когда знаковые трансляции, наверное, вообще аншлаг — конечно он на стороне того, кто приносит ему прибыль.
— В сборную не каждый день приглашают, — с пониманием и тоской сказал Матвеич, с тоской — потому что это тоже его мечта, и она уже точно не осуществится.
— В национальную. Сборную. СССР? — С каждым словом глаза бармена становились все круглее и круглее.
— Да, — кивнул я. — Сам еще не верю.
— Вот это да! — выдохнул он.
Бармен продолжал таращиться, не заметив, как пиво наполнило кружку, и через верх пошла пена.