Арина негромко хмыкнула, скривившись, словно от зубной боли. Но ее голос был удивительно спокойным:
— Неплохой план… Считай, что он тебе удался. У тебя теперь действительно есть свой человек на троне до того момента, как Мартин вырастет… Я… Я не хочу решать что-то сгоряча, устраивать какие-то безобразные скандалы, разборки… Но и находиться здесь больше не могу. Не сейчас, после того, как… — она судорожно перевела дыхание, а по щекам вновь потекли слезы, но закончила все так же твердо: — Просто позволь мне уйти.
И я не стал ее останавливать…
Знал, что в любой момент смогу телепортироваться к ней, но очень хорошо запомнил ощущение беспомощности и какого-то даже легкого страха с нотками едва ли не отвращения, которыми повеяло от нее, когда я все же попытался обнять ее на прощание. Ощущать эти ее эмоции снова, зная, что все может только ухудшиться, хотелось меньше всего.
Артефакт защиты все еще был на ней, я теперь получал каждый день отчеты от ее советников и учителя Мартина, по которым мог сделать вывод, что она в порядке. Насколько может быть. Я же…
Горько усмехнувшись своим же мыслям, покачал головой и поболтал в бокале дорогой коньяк, прежде чем сделать глоток.
Слева краем глаза уловил какое-то движение и резко обернулся, надеясь на… и сам не знал, на что. Но это было просто отражение в зеркале. Несколько секунд я рассматривал себя, отмечая осунувшийся вид, бледную кожу, круги, залегшие под глазами, всклокоченную шевелюру.
Скривившись, бросил бокал в зеркало, с готовностью осыпавшееся осколками, что звенели в унисон тем, что сейчас мерзко хрустели внутри моей души, напоминая об утраченном…
— В этом весь ты. Только крушить, ломать… Какой же из тебя тогда демиург? — услышал я знакомый и ненавистный в этот момент голос.
Вскочив с кресла, молниеносно бросил в Каролину сгусток чистой энергии, но она почти играючи отбила его, выставив хитроумный щит.
— Неужто совсем не рад меня видеть? До сих пор убиваешься по своему мотыльку? — хмыкнула она, совсем не расстроившись.
— Зачем ты это сделала?! Тебе доставляет удовольствие рушить мою жизнь?
— Мотыльки всегда летят на свет, но там же и сгорают, не знал? Я просто решила предостеречь твою бабочку, пока не опалила крылышки, — пожала плечами Каро и лишь поморщилась, принимая на свой чуть дрогнувший щит еще один пульсар.
— Почему ты просто не можешь оставить меня в покое?! Тебе ведь даже мир не нужен!
— Ты прав. Не нужен, — не стала спорить она, скупо улыбнувшись.
На такой прямой ответ я даже не нашелся, что сказать. Устало махнув рукой, просто телепортировался из замка в долину драконов, где чаще всего бывал с Ариной. Но побыть в одиночестве мне не дали. Уж мне ли не знать: если Каро чего-то решила добиться, то не отступит.
— Даже не пошел к своей нереиде крушить скалы? Делаешь, однако, успехи… — заметила она, с интересом осматриваясь. — Красивое место.
Но я не стал ей отвечать. Просто лег на траву, уставившись в звездное небо. Возможно, если ее игнорировать, она сама вскоре уйдет.
— Ма-арк… Это так по-мужски, винить в своих бедах кого-то другого. И чего, спрашивается, убиваешься? Заведешь себе другую забавную зверушку, мало их, что ли, населяет этот мир?
— Не смей так говорить об Арине! — процедил я сквозь зубы.
— Почему же? Неужели она какая-то особенная? — прощебетала Каро преувеличенно удивленным тоном.
— Ты и сама прекрасно знаешь ответ.
— О-о, я много чего знаю. Вопрос в том, знаешь ли ты? Даже сейчас не в силах признаться, что любишь ее… И правильно делаешь. Ведь это неправда, — голос Каролины приобрел вкрадчивые нотки, сладкой патокой вливаясь в уши, заставляя слушать. — Если бы любил, то не врал бы… И не скрывал правду, отодвигая на мифическое «потом». «Потом» — это отговорки, если есть что сказать, говоришь здесь и сейчас, нет — не так уж и нужно. Ты зациклился на ритуале привязки мира и потерял то, что тебе важно… А так ли уж важно, Марк?
Можно было подобрать сотни аргументов в ответ, но… Что-то в ее словах было.
— Зачем тебе это все, Каролина? Смысл лишь в том, чтобы поиграть со мной? Или настолько ненавидишь, что не можешь успокоиться, пока не разрушишь мою жизнь? — лишь спросил устало, готовый к любому ответу…
Почти к любому.
— Может, дело не в ненависти? — ее голос прозвучал непривычно серьезно и в нем также можно было уловить нотки грусти и сожаления.