- Ну конечно! - в сердцах воскликнул Роман, очень не любивший в разведдеятельности именно процесс вербовки. - Конечно! А там "коготок увяз...
- ...всей птичке пропасть", - слаженно докончила Инга. - Да, тогда я не понимала, что романтика на спецработе бывает довольно грязноватой. Короче, я согласилась - и вляпалась.
Не сразу я догадалась, что познакомилась с Инфантьевым не случайно, а когда сообразила - меня уже "держали" крепко. Правда, моим хозяевам ничего не было известно о том, что произошло с Киром в ваш проклятый "День Совершеннолетия", и его по-прежнему считали очень перспективной разработкой.
Я сумела помочь Кириллу кое-как вновь обрести себя, хотя и понимала, что он готов ухватиться за любую соломинку. Но я страшно боялась, как бы эта соломинка под названием "Орден Езуитов - Общество Джошуа" не превратилась в незримую, но мощную цепь...
Тем временем, для глупой Инги готовили очередную "работу", на сей раз предельно циничную: ей предписывалось любыми способами Инфантьева на себе женить. Разумеется, самым лучшим ходом для этого была "внезапная" беременность...
Уже не помню, откуда взялась смелость признаться Киру во всем. И объяснить, что у меня, и у моих родителей будут большие неприятности, если я не стану его женой - пускай и фиктивно. При этом я призналась, что не люблю и даже не влюблялась, хотя он мне и симпатичен.
Подло говорить, но я учитывала, в каком состоянии находился Кирилл - а был он на той ранней стадии отношений со Всевышним, когда новообращенный верующий ради помощи своему ближнему готов на все. Кир сказал, что тоже хорошо ко мне относится, но, к сожалению, не любит - и сразу же предложил зарегистрировать наш брак. Дело было даже не в приносимой жертве - он совершенно справедливо подметил, что теперь разведка "Элиты" получит все, чего так активно добивалась, но пользы ей не будет никакой.
В общем-то, так и произошло. Кирилл не оправдал надежд моих боссов и не делал никакой карьеры. В конце концов, меня оставили в покое, но пришло время, и вот здесь, в этой фантастической глуши, ко мне однажды подошел Эрик Шедуэлл и сказал, что мой продолжительный отдых закончился...
- Скверная история, - пробормотал Роман, досадуя, что, как оказалось, повод для убийства у нее был. Не сдержавшись, он так прямо и сказал, и Инфантьева согласно кивнула:
- К сожалению, да... но вам не кажется, что для этого выбраны не слишком подходящие условия? И кроме того, с Феликсом я вообще не имела никаких отношений.
- А как вы расцениваете гибель Бартальски? - спросил Роман. Инга искоса глянула на него:
- Примите мой ответ без комментариев? Да? Хорошо. Так вот, я уверена, что Феликса застрелил совсем не тот человек, который убил Эрика. Простите, но у нас тут бойкие умы - живо подмечают выгодную расстановку фигур...
- Не находите, что может начаться цепная реакция смертей?
- Нет, вряд ли, - подумав, сказала Инга. - Как мне кажется, период усиленного самовыживания у нас еще не наступил. Просто сводятся какие-то старые счеты - сами знаете, как везде относятся к связникам "Синдиката"... Тем более, что и Шедуэлл, и Бартальски были, что называется, "полуцветными". С одной стороны, удобно, а с другой, как справедливо заметила Уэнди, слишком рискованно. Кроме того, Эрик в обращении со своими коллегами всегда был крут - возможно, частые свидания с "болевой камерой" несколько повредили его психику. Кстати, Роман, вы не могли бы рассказать мне более подробно об этой страшной системе наказания? Простите, если моя просьба не совсем прилична - я слышала, что обозначенная тема куда интимнее, нежели сексуальная...
- Пожалуй, это мнение справедливо, - согласился Роман. - Понимаете, чем духовно тоньше организована личность, тем сильнее "камера" ее уродует... иногда непоправимо. Но чего не сделаешь ради предупреждения развития преступности! А если все же человек выбирает рисковую стезю, то должен хорошо представлять, что его ждет. У приговоренного к продолжительному сроку в "болевой" не может быть иллюзий.
Хорошо, если судьи снизойдут до так называемого "режимного наказания" - тут осужденный хотя бы точно знает, когда начнутся пытки. Ему вводят в кровь так называемый "состав-025", вызывающий сильнейшие болевые ощущения через строго определенные промежутки времени. В семь часов утра заключенный завтракает, а в девять препарат начинает действовать - ровно до половины второго, чтобы за 30 минут до обеда человек как-то пришел в себя.
Нет смысла подробно описывать, что именно чувствуешь в эти кошмарные часы. Везде боль, одна боль - внутри и снаружи. Невыносимо страдает каждая клеточка организма и, что ужаснее всего, мозг...
Роман замолчал, содрогнулся от нахлынувших воспоминаний и попросил чегонибудь выпить. Инга встала и принесла ему виноградный сок, извинившись за отсутствие спиртного - его она старается не употреблять. Фон Хетцен-младший успокаивающе махнул рукой и сказал, что просто хочет чего-нибудь в себя влить.
- В два часа наступает время обеда, - продолжил он, осушив стакан, - а с четырех и до восьми идет очередной сеанс "перевоспитывающей терапии". Ужин в половине девятого (не можешь - не ешь), а с десяти и до двенадцати ночи запланирована еще пара часиков болевого ада. И так каждый день, весь отмеренный срок...
Гораздо хуже (хотя и реже) наказание бывает безрежимным. Строгий распорядок отсутствует, но приступы боли, вызванные "составом-030", могут настигнуть вас в любую минуту - и за едой, и во время сна и, простите, в туалете. Этих пыток практически никто не выдерживает, и, в конце концов, рука кладется в окошко "добровольного ухода". Легкое прикосновение иглы ваши мучения исчезают, и наступает приятный сон без сновидений, незаметно переходящий в вечный...
- Я слышала, - помолчав, сказала Инга, - что были случаи, когда единицы выдерживали в таких камерах годы. Эрик Шедуэлл рассказывал, будто фактический глава "Синдиката"...
- Да, это правда, - подтвердил Роман. - В криминальном мире даже переживший полгода в "болевой" человек является абсолютным авторитетом, с которым будет считаться и полиция. Ну а продержавшийся свыше года галактическая знаменитость, живая легенда! Таких всего двое, и первый из них, известный под прозвищем "Дедушка Питер", действительно стоит у руля организованной преступности нашей эпохи. Вторым же, в какой-то мере, гордятся и все спецслужбы обеих космополитических систем - бывший кадровый разведчик "Элиты" высокого класса по кличке "Беглец" не сдавался свыше двух лет! К сожалению, после выхода из тюрьмы его след затерялся. Кажется, он изменил внешность, как это многие делают в разведке... Но до сих пор то там, то здесь попадаются бродяги, которые уверяют, что не далее, как вчера, всю ночь пили с "Беглецом" в одном портовом кабачке, и он показывал им свой знаменитый шрам у основания запястья левой руки. Все знают, что на втором году одиночества он однажды не выдержал и сунул было руку в окно "ухода", но тотчас опомнился и успел-таки выдернуть собственную кисть из автозажима за секунду перед роковым уколом. Ничего не почувствовал, только хруст раздался...
- Боже мой, боже мой... - прошептала Инга и потерла обеими ладонями щеки, словно от холода. - Прошли тысячи и тысячи лет истории, а чем мы, люди, можем гордиться? Чего достигли? Срок жизни практически не увеличился, болезни так до конца и не ликвидированы, добрее и понятливее не стали, снисходительности тоже не прибавилось... Интригуем и юродствуем все так же, а деремся во сто крат злее и беспощаднее. Один прогресс, один технический прогресс неумолимо лезет вперед - все выше, дальше, глубже... Да и то однобоко: как работали во все времена на прокорм, так и продолжаем работать!
- На эту тему по кабакам тоже ходит одна легенда, - с сочувственной улыбкой заметил Роман. - Однажды "дедушка Питер", якобы, пригласил к себе "Беглеца" и предложил ему выгодную веселую работенку - точно по его профилю. Когда же тот вежливо отказался, глава "Синдиката" несколько недоуменно поинтересовался: неужели его уважаемый гость все еще верит в гуманную сущность человечества и его развитие по заветам Всевышнего? "Беглец" согласился с грустным мнением почтенного собеседника, сказав, что, к сожалению, люди нашли во взаимоистреблении самое интересное для себя занятие и менять его не намерены...