– Мам, а ведь этот дедушка к нам совсем не из-за Фомы прибыл, – шепотом говорила дочь. – Он к тебе. Рассказывал, что у него нежная мечта – жениться на молоденькой. Я вот думаю – хорошо бы ему нашу Аллочку сосватать, а? В Омске бы жила…
– Ну ты тоже скажешь! – также шепотом отвечала мать. – Какая ж Аллочка молоденькая?! Ей уже сорок с хвостиком! Я бы даже сказала, с хвостом!
– Ой, мама, для него-то она еще девочка, чего ты!
– А может, ты и права, этому лосю только такая серна и требуется…
Всю ночь Гутя не могла уснуть. Она представляла, как завтра вечером к ней переедет Севастьян, такой больной, побитый… нет, не так – израненный! Он будет слабо стонать, а она, Гутя, сядет возле его кровати и будет нежно утешать… А вот утешить его и нечем. Лучше всего было бы взять и выдать ему имена обидчиков или даже их самих – пусть делает с ними что хочет. Но вот как их найти? Даже ни одной тоненькой ниточки. Мужчина спокойно отдыхал, хотел сделать предложение руки и сердца… А что же еще он хотел ей предложить? Но потом его кто-то не вовремя позвал и потом… и потом он пропал. Позже, конечно, нашелся, но в весьма потрепанном, нет, в тяжелом состоянии. Еще звонила какая-то секретарша-самозванка, просила перегнать машину… Определенно надо завтра же сбегать на стоянку посмотреть, там ли автомобиль Севастьяна. Только вот маленькая заковырка – Гутя совсем не видела номера той машины и, конечно же, не знает названия автомобиля. Но… Но ведь Семушка же знает, он же перегонял! Решено – она завтра же с утра позвонит Светлане и попросит к телефону Ромочку. А уж тот ни за что не отвертится, все выложит.
Утром Гутя вскочила ни свет ни заря – надо было еще раз сделать влажную уборку перед приездом больного Севастьяна.
– Гутиэра Власовна, а вам чего не спится? – пробубнил недовольный зять.
Утром Фома Неверов всегда был недовольный. Сколько бы он ни спал, ему всегда было мало.
– У меня дела. Больного сегодня привезут, а у меня не постирано, белье неглаженое, потолки только в прошлом году белила, ужина еще нет…
– Да бросьте. Больного я после работы привезу, так что с ужином еще успеете.
– И… и все равно, мне надо… – никак не хотела укладываться теща.
Своей бурной беседой они разбудили Карпа Ивановича, вчерашнего гостя. Тот начал день с гимнастики – бодро принялся скакать по комнате, выкидывать в стороны длиннющие руки и высоко подкидывать ноги. От его прыжков вовсю подскакивал журнальный столик, с грохотом открывалась дверца шкафа и в серванте жалобно позвякивали фужеры. Чего уж там, даже Аллочка не вынесла этой психологической атаки – выползла из комнаты заспанная, шумно скребя пижаму на животе.
– Фома! – рявкал Карп Иванович в перерывах между скачками. – Становись немедленно на утреннюю зарядку! Я смотрю, у тебя стали совершенно дряблые мышцы спины и ягодицы!
– А ты бы поменьше на них смотрел, – огрызнулся неблагодарный внучок и поспешно удалился на работу.
Следом за ним упорхнула и Варя, а Гутя в предвкушении потерла руки – можно было звонить Светлане.
– Аллё, Светочка? Прости меня за ранний звонок, но мне очень нужен твой супруг, – защебетала Гутиэра в трубку. – Он еще не отбыл на работу?
– Кто это? – раздался на другом конце провода сонный голос. – А, это вы, Гутиэра Власовна? Что вы говорите? Супруг? Это Роман, что ли? Отбыл. Только вот не знаю, на службу или еще куда.
– То есть как это?
Светлана немного помычала в трубку, а потом проговорила:
– Ой, я сейчас ничего не соображаю, мы с девчонками – с Ириной, с Ниночкой – решили сегодня собраться, мужиков поменять, вот и вы подбегайте. К трем дня, мы у Ирины будем.
– А что – Ирина тоже супругом недовольна?
– Не знаю, но хочет поменять. Вы лучше приходите, а то я сейчас еще сплю…
Гутиэра растерянно устроила трубку на рычаг. На душе тихонько заскребли кошки – она теряла квалификацию свахи! Если невесты станут самовольно менять женихов, ей будет трудно контролировать браки. И что это в самом деле! Теперь даже среди невест бартер! Да уж, рынок теперь и в чувства внедряется семимильными шагами!
– Так, быстренько докладывайте – что там у вас? Бабий бунт? Невесты постриглись в монахини? У вас завелся Синяя Борода? Что вы молчите, отвечайте! – требовал Карп Иванович, прыгая на одной ножке.
– Нет, там без бороды, у нас бреются… – рассеянно проговорила Гутя и затеребила сестру: – Аллочка! Ты представляешь! Сегодня девчонки из нашего клуба знакомств собираются на девичник, чтобы поменять себе мужей! Это же катастрофа! Боже мой! Они еще не успели со мной расплатиться! А такие пары, такие пары! Нет, это определенно катастрофа!
Гутя, наконец, сообразила всю глубину финансового горя, рухнула на диван и уткнулась в шерсть кота Матвея.
– И ничего не катастрофа! – обрадованно засопела сестрица.
Она уже собиралась обратно нырнуть под одеяло, но Гутина новость резко поменяла дело – надо было крутить бигуди, накладывать яичную маску, а может, даже и вообще маникюр сделать.
– И ничего не катастрофа. Очень даже правильное решение – это они замечательно придумали. Самим не надо, так они собрание устроили, так сказать, распродажу – может, кому другому их мужик приглянется. Гутя! Я сегодня к девчонкам надену твою блузку, ту, с сиреневыми матрешками.
– Аллочка! Ты никуда не пойдешь! Это аморально! – крикнула Гутя прямо в ухо коту.
– Фиг тебе, пойду, может, и мне что достанется.
– И мне, – быстренько сообразил Карп Иванович. – Гутя, а у вас там молоденькие женские экземпляры не выбрасывают? У меня, знаете ли, самые скромные требования – чтобы готовила хорошо, шила-вязала, чистоту опять же поддерживала, ну там влажная уборочка утром и вечером, а еще чтоб личико такое, знаете, чтоб хорошенькое. Ну и заработок…
– Ой! Я ж за молоком не сбегала! – всплеснула руками Гутя и постаралась удрать от вдохновленных родственников.
Сколько она ни бегала по магазинам, а возвращаться пришлось. К тому же время неумолимо приближалось к трем. Гутиэра уселась перед зеркалом и принялась украшать себя косметикой – надо было торопиться к клиенткам, а потом… потом к ней привезут Севастьяна.
– Гутя! Ну как же ты долго! – носилась возле нее Аллочка и постоянно вырывала из рук сестры то помаду, то тушь, дабы довести свою красоту до совершенства.
Она уже втиснула себя в Гутину кофточку, и та предательски обтягивала каждую жировую складку на Аллочкином животе. Однако Аллу это нимало не смущало, сама себе она казалась ужасно соблазнительной.
Карп Иванович тоже достал из чемодана свежую рубашку, пахнущую нафталином, прилизал остатки шевелюры и даже помазал былые кудри подсолнечным маслом.
– Гутя! Вы заставляете меня ждать, и я ужасно нервничаю, – крутился он возле Гутиэры. – Гутенька, у меня поднимается давление! Шевелитесь быстрее!
Гутя заканчивала красить ресницы, когда под самым ее ухом раздался пронзительный визг.
– Гутя-я-я!! – верещала Аллочка и хлопала себя по запудренным щекам. – Гутя!! Какой идиот насыпал тебе в пудру известки со всякой дрянью?!! У меня на известку аллергия!!
– Аллочка! Ну успокойся, с чего ты взяла, что там известка? Мы же не знаем…
– Нет, известка!! Я знаю! Я ж ее сама тебе сыпала!! Ой-й-й, теперь вон как всю морду разбабахало!
– Аллочка! Ты же интеллигентный человек. Надо говорить – лицо, – торопливо одернула сестру Гутя и покосилась на Карпа Ивановича. – Ах, Аллочка, девочка моя, как жаль. Придется тебе посидеть дома. Но! Не отчаивайся. С тобой побудет наш гость – Карп Иванович. Карп Иванович, вы уж не откажите, скрасьте девушке одиночество.
Карп Иванович обиженно запыхтел, но вслух возражать не осмелился. Однако и скрашивать одиночество престарелой девушке совсем не собирался. Он упрямо натягивал парадные белые носки в крупную полоску и делал вид, что не слышит уговоров сердобольной сестры.
– Ну, Карп же Иванович! Ну зачем вам наши девичьи посиделки? Я бы на вашем месте не торопилась… А ну вас, тащитесь.