- Наконец-то, - вслух сказала я себе в машине.
Я действительно находилась в глуши; дом окружали дубы и сосны. Земля вокруг была сырой и неухоженной - суровый вид малопроходимой дороги. Деревья были далеко неоднородны и возвышались над фасадом дома, изолируя его от всякой надежды на контакт с внешним миром.
Поворот на дорогу напоминал приезд в парковый кемпинг. Доехав до конца, я заметилa большой красный пикап, припаркованный у дома. В сарае справа от дома слышалось бешеное кудахтанье нескольких фазанов - явно загородная жизнь.
Сам дом был просто чудовищным, деревянная обшивка выглядела потрепанной, а жалюзи на окнах пожелтели от многолетней защиты от солнца. Одной из странных особенностей дома были зарешеченные окна - такой стиль можно было встретить в городе, а не в деревне. За время своего относительно короткого путешествия я не встречала их в таком виде. Некоторые люди могут быть излишне осторожны, - подумала я.
Одно можно было сказать с уверенностью: в таком огромном доме, как тот, что стоял передо мной, поддерживать чистоту - та еще заноза в заднице. В этом доме можно было легко продать все, что угодно. К этому моменту я уже зашла так далеко, что была бы очень зла, если бы мне не удалось откусить кусочек от общения. Я жаждала закончить свой последний забег с большим заработком, а следующая продажа будет стоить вдвое больше. Пора было закончить на высокой ноте.
Я подтянула пылесос "Бисселл" к входной двери рядом с собой, представляя себе продажу еще до того, как установила его. Когда я нажала на кнопку звонка, он зажужжал, больше похожий на телефон 60-х годов, чем на дверной звонок. Я увиделa, что одна из жалюзи за четырьмя окнами в форме шестиугольника отведена в сторону.
Из-за бликов трудно было разглядеть, кто выглядывает из-за двери, но было приятно знать, что они дома. Я услышала, как кто-то подошел к двери, и, когда он приблизился, раздалась короткая серия звуков отпираемого замка.
Я потянулa дверь на себя, готовясь встретиться с хозяином лицом к лицу и продать ему "мечту". Когда облупившаяся черная дверь приоткрылась, на темный фон пробился солнечный свет. Сначала его было трудно разобрать, но по мере того, как он распространялся дальше, присутствие хозяина становилось все более явным.
Вонь опережала хозяина: резкий запах, в миллион раз хуже, чем от неряшливого продавца. Как ни отвратителен он был для меня, в клининговом бизнесе это был запах успеха. Запах двойной оплаты.
Мое обоняние превратилось в нечто уникальное. Оно не было обычным, простым, которое большинство людей воспринимает как должное и не жалеет. В юности со мной произошел несчастный случай, который изменил меня и то, как я воспринимаю запахи.
Я не была уверена, что по-прежнему могу уловить все запахи (хотя мне нравилось думать, что могу), но в какой степени, и в чем заключалась основная разница. Обычно я улавливала по крайней мере большинство запахов в воздухе, но не раз люди указывали на запахи, которых я не замечала. Поэтому, если запах в доме был для меня слишком неприятным, я понимала, что дело плохо. Но это лишь увеличивало количество знаков доллара и вызывало во мне дополнительную расчетливость. Это давало мне понять, что каким бы отталкивающим ни был клиент, велика вероятность того, что он окажется прибыльным.
Первое, на что я обратила внимание, - это его зубы. Они напомнили мне шмеля, потому что были в основном желто-черными. Они были покрыты налетом, похожим на тот, что можно соскоблить со стенок аквариума. В углах рта также был налет, возможно, от пищи. Местами следы были покрыты коркой и мокрые. Его серые трикотажные штаны выглядели так, словно это была единственная пара, которую он когда-либо носил. Они были изношены на коленях и потерты в других местах.
Обхват его живота растянул границы резинки пояса. Он не просто нависал над ним, жировой шар был настолько велик, что разросся в обе стороны, занимая и верхнюю, и нижнюю часть, как в бессмысленном споре.
Не то, чтобы я верила, что этот странный человек занимался сексом, но если бы он занимался, то найти его мужское достоинство было бы серьезным испытанием. Не менее серьезным испытанием было бы вымыть себя в душе... опять же, не похоже, чтобы он стремился к этому...
Один из шнурков развязался, а второй полностью отсутствовал. Он был похож на ребенка, впервые пытающегося одеться без мамы. Ботинки, в которые он был обут, явно прошли не один километр. Стальной носок левого ботинка был частично оголен, а другой полностью отсутствовал. Таким образом, нога оставалась открытой. Судя по всему, его отвратительной ноге не помешал бы свежий воздух, но это будет сделано за счет человечества.
На большом пальце ноги отсутствовал ноготь, как будто его жестоко оторвали. Кожа на месте повреждения отросла и выглядела еще свежей, но на ней были морщины и неровности, на которые было больно смотреть. При осмотре двух соседних пальцев отсутствие ногтя, возможно, было и к лучшему.
Под оставшимися потрескавшимися ногтями на ногах прослеживалось мраморное сочетание бежевого и фиолетового цветов. Все это было окружено толстым слоем омертвевшей кожи. Это не было типичным случаем грибка ногтей - этот человек точно не был спортсменом. Он проявил особую физическую небрежность, которая на этом не закончилась.
Белая майка, в которую он был одет, потеряла всякое сходство с оригинальным изделием, которое лежало на полке. С его кожи, слой за слоем, стекала грязь. Его постоянные пятна подмышками растянулись так далеко, что казалось, будто они могут однажды встретиться. Из ямок и грудной кости прорастали пучки волос и лоскуты высохшей кожи.
Лицо мужчины, безусловно, было самым неприятным аспектом его присутствия. Грязь на его коже заметно забивала поры, а по блинным щекам шел маслянистый "лес" раздражения. Из многих белых и черных угрей росли волосы. Другие участки лица выглядели так, будто он драл их когтями, как собака. Они были покрыты струпьями и сочились мешаниной прозрачной и красной жидкости, а щетина практически отсутствовала.
Он выглядел относительно молодо, но многочисленные ряды морщин были вызваны огромным количеством подкожного жира, покрывавшего его поверхность. Подкожный жир был распределен неравномерно, некоторые участки выступали больше других. Нос выступал наружу, из каждой ноздри торчали две пряди волос и крупная кость посередине, изогнутая почти треугольно.
Его волосы действительно напоминали шевелюру, простираясь по затылку до самых коленных чашечек. Люди часто используют это описание, но я никогда не встречала человека, к которому оно было бы более применимо. Большие клоки его волос удерживались вместе с помощью самодельного геля для волос, в секретную формулу которого входили его собственные ингредиенты. Смесь жира, масла, высохшей кожи и других неописуемых жидкостей, о которых я могла только догадываться, соединились в этот отвратительный, но эффективный клей.
Я никогда раньше не видел таких длинных волос у мужчин, не говоря уже о том, что большинство знакомых мне высоких парней стриглись короче, чем в его странном стиле. На самом деле, похоже, это был не столько выбор, сколько его отсутствие. Приняв во внимание большую часть его внешности, я вернулась к тому, куда должна смотреть любая хорошая торговая фирма, делая свое предложение, - к глазам. И все же я никак не могла сосредоточиться...
Его надбровная дуга сходилась над парой стеклянных, раскосых зрачков. Он так косил, что трудно было сказать, видит ли он меня. Левый глаз был оттянут в противоположную сторону, и казалось, что кость носа в какой-то степени перекрывает линию зрения. Правый глаз был полностью выпячен и кипел теплой белой мертвенностью, словно сделанный из свернувшегося молока. Смотреть на это было тошно. Парень был в состоянии кровавого дерьма.