Через некоторое время паровозный гудок известил, что путь открыт. Постукивая на стыках рельсов, эшелон снова устремился на Запад.
Бойцы готовились завтракать, доставали котелки и ложки, делили хлеб. В этот момент в небе с ревом пронеслись вражеские самолеты, строча из пулеметов. Вот мерзавцы, даже позавтракать не дадут, подумал политрук и, отодвинув дверь вагона, посмотрел вверх. Самолеты развертывались на второй заход. Их гул приближался, нарастал. Уже отчетливо слышался стук пулеметов и свист пуль. Политрук, посмотрев на побледневшие лица девушек, хотел сказать что-то утешительное, но успел только приоткрыть рот и тотчас опустился на пол: пули прошили его тело. Брызнула кровь. Девушки вскрикнули, растерялись. Пожилой сержант с прокуренными усами прикрикнул на них, потребовал оказать помощь. Нина Спивак дрожащими руками стянула с политрука окровавленную гимнастерку, начала его перевязывать. Подруга помогала ей.
— Есть еще раненые? — спросил политрук и потерял сознание.
Кроме политрука, раненых в вагоне не было.
Не доезжая нескольких километров до станции, эшелон остановился: загорелся вагон с имуществом. Красноармейцы бросились тушить пожар, а Нина Спивак уложила на крестьянскую повозку раненого политрука, — по приказу начальника эшелона она должна была сопровождать его до ближайшей больницы. Политрук побледнел, осунулся. Временами приходил в сознание и пересохшими губами просил пить. Как назло, палило солнце. Нина смачивала платочек водой из фляги, протирала горячее лицо политрука и беспрерывно спрашивала повозочного: «Далеко ли еще?» Восемь километров показались ей непреодолимыми. Больше всего она боялась, чтобы политрук не умер в пути, и слезно попросила возчика подгонять лошадей. Старик сочувственно смотрел на раненого и спокойно отвечал:
— Не могу, доченька, не могу. Надобно ехать потише. Видишь, какая ухабистая дорога. Этак мы его, бедняжку, не довезем.
С трудом они добрались до больницы. Светлый одноэтажный дом, обсаженный деревьями и кустами, напоминал школу. Политрук был первым раненым, доставленным сюда, и ему оказали максимальное внимание. Сделали укол, сменили повязки, внимательно осмотрели рану и пришли к выводу, что ему необходимо срочное переливание крови. Молодой врач-хирург положил руку на плечо Нины, с горечью сказал:
— К большому сожалению, милая, у нас нет первой группы крови, а вашему командиру нужна именно эта группа. Будем подыскивать донора, хотя время не терпит…
— У меня первая группа — берите, — спокойно заявила Нина.
— Тогда приготовьтесь, сделаем прямое переливание.
То ли от чрезмерного волнения, а может, от частичной потери крови, Нина после всего мгновенно уснула. А отдохнув, сразу же заторопилась: нужно было добраться до железнодорожной станции и догнать свой эшелон.
Когда Нина уходила, политрук еще спал…
Было уже за полночь, когда Нина Архиповна закончила письмо генералу. «Прошло столько лет, многое позабыто, но тот день я помню, словно это было вчера. Если ко всему еще добавить, что я, девчонка, была тогда в вас влюблена, то вы поймете мои страдания. Очень переживала, когда узнала, что через неделю немцы захватили тот городок, где я оставила вас. И вот сегодня я снова увидела вас! Сначала засомневалась, — вы ли это? Но когда услышала ваше „вот так“ — сомнений не осталось и радость переполнила мое сердце…»
На утро Нина Архиповна вложила письмо в конверт, подписала адрес и вдруг задумалась: «А стоит ли тревожить старые раны? Что от этого изменится? Нет, пусть все остается, как было», — твердо решила Нина Архиповна и, разорвав письмо на куточки, бросила в корзинку.
— Вот так! — тихо сказала она.
У незнакомого поселка
Профессор научно-исследовательского института садоводства Виталий Иванович Задорожный вместе со своим помощником с раннего утра находился в опытном саду института. Богатырской наружности, седой, с крупными чертами лица, Виталий Иванович говорил медленно, рассудительно, вплетая в речь народные поговорки, которых знал уйму.
Остановившись возле кудрявой рябины с необыкновенными плодами, Виталий Иванович рассуждал:
— Народная мудрость утверждает, что, если человек за свою жизнь посадил хотя бы одно дерево, значит, он жил не зря. Но для нас этого слишком мало. Наш долг улучшать и выводить новые сорта плодовых деревьев. Это, разумеется, нелегко, но дерзать надо. Под лежачий камень вода не течет… За последние годы наша селекционная наука шагнула далеко вперед, но дедушку Мичурина пока никто не обогнал…